Проклятая игра

Он повернулся к Тому и положил руку ему на плечо. Том позволил себе поддаться слабости и сел. Он почувствовал, как что-то затрепетало у него на затылке, будто там парила колибри, но у него не хватило силы воли отмахнуться.

– Вы называете себя агентами? – сказал мужчина почти шепотом. – Я не думаю, что вы понимаете смысл этого слова.

Чед быстро встал на их защиту.

– Преподобный говорит…

– Преподобный? – презрительно перебил его мужчина. – Как ты думаешь, он имел хоть малейшее представление о твоей ценности?

Это сбило Чеда с толку. Том попытался сказать другу, чтобы тот не принимал услышанное за лесть, но слова не шли. Его язык лежал во рту как дохлая рыба. Что бы ни случилось сейчас, подумал он, по крайней мере, это случится с нами обоими. Они дружили с первого класса, вместе познали половое созревание и метафизику, Том считал их неразлучными. Он надеялся, что этот человек понимает: куда идет Чед, туда идет и Том. Дрожь на его шее прекратилась; теплая уверенность поползла по голове. В конце концов, все было не так уж плохо.

– Мне нужна ваша помощь, молодые люди.

– Чтобы сделать что? – спросил Чед.

– Чтобы начать Всемирный потоп, – ответил Мамулян. На лице Чеда появилась улыбка, сначала неуверенная, потом все более широкая, когда эта мысль завладела его воображением. Черты его лица, слишком часто мрачные от рвения, загорелись.

– О да, – сказал он и взглянул на Тома. – Слышишь, что нам говорит этот человек?

Том кивнул.

– Ты слышишь, друг?

– Я слышу. Слышу.

Всю свою блаженную жизнь под сенью преподобного Блисса Чед ждал этого приглашения. Впервые он мог представить себе буквальную реальность, стоящую за разрушением, которым угрожал на сотне порогов. В его сознании во́ды – красные, бушующие во́ды – поднялись, обратились в покрытые пеной волны и обрушились на этот языческий город. Мы точно мусор на волнах Потопа, сказал этот человек, и слова принесли с собой образы. Мужчины и женщины – в основном женщины – бегали нагишом перед этими неукротимыми волнами. Вода была горячей; дождь падал на их кричащие лица, блестящие трепещущие груди. Это было то, что преподобный обещал с самого начала; и этот человек просит их помочь сделать все возможным, воплотить в жизнь бурлящий и пенистый День-всех-дней. Как они могли отказаться? Ему захотелось поблагодарить этого человека за то, что он счел их достойными. Мысль породила действие: его колени подогнулись, и он упал на пол у ног Мамуляна.

– Спасибо, – сказал он мужчине в темном костюме.

– Значит, ты мне поможешь?

– Да… – ответил Чед: разве такого знака почтения недостаточно? – Конечно.

Позади него Том пробормотал что-то утвердительное.

– Спасибо, – сказал Чед. – Спасибо.

Но когда он поднял глаза, мужчина, очевидно убежденный их преданностью, уже вышел из комнаты.

57

Марти и Карис спали вместе в его односпальной кровати: долгий полезный сон. Если ребенок в комнате под ними и плакал в ночи, они его не слышали. Не слышали они и сирен на Килберн-Хай-роуд, полицейских и пожарных машин, мчавшихся на пожар в Мейда-Вейл. Рассвет в грязном окне тоже не разбудил их, хотя шторы не были задернуты. Но однажды ранним утром Марти повернулся во сне и, открыв глаза, увидел в стекле первые лучи солнца. Вместо того чтобы отвернуться от него, он позволил ему упасть на веки, когда они снова опустились.

Они провели вместе полдня в квартире: мылись, пили кофе, почти не разговаривали. Карис промыла и перевязала рану на ноге Марти; сменили одежду, сбросив ту, что была на них прошлой ночью.

Начали разговаривать только в середине дня. Диалог начался довольно спокойно, но нервозность Карис усилилась, когда она ощутила растущую потребность в дозе, и разговор быстро превратился в отчаянную попытку отвлечься от трепета в животе. Она рассказала Марти, какой была жизнь с Европейцем: унижения, обман, ощущение, что он знает ее отца, и ее тоже, лучше, чем она думала. Марти в свою очередь попытался перефразировать историю, рассказанную ему Уайтхедом в тот последний вечер, но она была слишком отвлечена, чтобы сосредоточиться. Ее разговор становился все более возбужденным.

– Мне нужна доза, Марти.

– Прямо сейчас?

– Очень скоро.

Он ждал этого момента и страшился его. Не потому, что не мог найти ей запас, – он знал, что сможет. Но он надеялся, что она будет сопротивляться этому желанию, находясь с ним.

– Мне очень плохо, – сказала она.

– С тобой все в порядке. Ты же со мной.

– Он придет, ты знаешь.

– Не сейчас, он этого не сделает.

– Он рассердится и придет.