Проклятая игра

Чед едва мог заставить себя прикоснуться к Бриру, хотя тот, по крайней мере, не сопротивлялся. Он подчинился игре в наказание с идиотской ухмылкой, от которой лицо продолжало морщиться. Его кожа – под рукой Чеда – казалась неровной, будто мышцы под ее натянутой глянцевой поверхностью превратились в желе и гной. Святой работал так эффективно, как мог, чтобы выполнить свой долг, в то время как заключенный развлекался, наблюдая за мухами, кружащимися вокруг его головы.

Через три-четыре минуты Брир был связан по рукам и ногам. Мамулян удовлетворенно кивнул.

– Прекрасно. Можешь пойти и присоединиться к Тому в машине. Я спущусь через несколько минут.

Чед почтительно удалился, на ходу вытирая руки носовым платком. Брир все еще наблюдал за мухами.

– А теперь я должен тебя покинуть, – сказал Европеец.

– Когда ты вернешься? – спросил Пожиратель Бритв.

– Никогда.

Брир улыбнулся.

– Тогда я свободен, – сказал он.

– Ты мертв, Энтони, – ответил Мамулян.

– Что? – Улыбка Брира начала увядать.

– Ты мертв с того самого дня, как я нашел тебя висящим под потолком. Я думаю, ты каким-то образом знал, что я приду, и убил себя, чтобы спастись. Но я нуждался в тебе. Поэтому отдал тебе часть своей жизни, чтобы ты оставался на службе.

Улыбка Брира исчезла совсем.

– Вот почему ты так невосприимчив к боли – ходячий труп. Ухудшение состояния твоего тела, которое должно было произойти в эти жаркие месяцы, было сдержано. Боюсь, не совсем предотвращено, но значительно замедлено.

Брир покачал головой. Было ли это чудом искупления?

– Ты мне больше не нужен. Поэтому я забираю свой дар…

– Нет!

Он попытался сделать небольшой умоляющий жест, но его запястья были связаны вместе, и путы впились в мышцы, заставляя их сгибаться и морщиться как мягкая глина.

– Скажи, как мне загладить свою вину, – предложил он. – Что угодно.

– Никаких способов не существует.

– Проси, о чем угодно. Умоляю.

– Я прошу, чтобы ты страдал, – ответил Европеец.

– Но почему?

– За предательство. За то, что в конце концов стал таким же, как все.

– …Нет… это была лишь маленькая игра…

– Тогда пусть это тоже будет игрой, если она тебя забавляет. Шесть месяцев распада, втиснутых в столько же часов.

Мамулян подошел к кровати и положил руку на рыдающий рот Брира, сделав резкий жест, будто что-то схватил.

– Все кончено, Энтони, – сказал он.

Брир почувствовал движение в нижней части живота, словно какая-то дрожащая тварь внезапно дернулась и исчезла там. Он проследил за уходом Европейца, подняв глаза. Материя, а не слезы, собиралась на их краях.

– Прости меня, – умолял он своего спасителя. – Пожалуйста, прости меня.

Но Европеец уже ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

На подоконнике произошла потасовка. Брир перевел взгляд с двери на окно. Два голубя поссорились из-за какого-то лакомства и теперь улетали. Маленькие белые перышки легли на подоконник, как снег в разгар лета.

66

– Вы мистер Галифакс, не так ли?

Мужчина, осматривавший ящики с фруктами во дворе позади магазина, где в застывшем воздухе кружились осы, повернулся к Марти.

– Да. Чем могу помочь?

Мистер Галифакс загорал на улице, причем весьма неблагоразумно. Его лицо местами шелушилось и выглядело нежным. Ему было жарко, неудобно, и, как догадался Марти, он был не в духе. Если он надеялся завоевать доверие этого человека, следовало помнить о тактичности.

– Как ваш бизнес? – спросил Марти.

Галифакс пожал плечами.

– Справляемся, – сказал он, не желая углубляться в тему. – Многие мои постоянные клиенты в это время года отдыхают. – Он пристально посмотрел на Марти. – А я вас знаю?

– Да. Я был здесь несколько раз, – солгал Марти. – Приезжал за клубникой для мистера Уайтхеда. Именно за этим я и пришел. Как обычно.

Галифакс ничего не заметил; он поставил ящик с персиками, который держал в руках.

– Простите, среди моих клиентов нет никакого мистера Уайтхеда.

– Клубника, – подсказал Марти.

– Я слышал, что вы сказали, – раздраженно ответил Галифакс, – но я не знаю никого с таким именем. Вы, должно быть, ошибаетесь.

– Вы меня помните?

– Нет, не помню. В общем, если хотите сделать покупку, Тереза обслужит вас. – Он кивнул в сторону магазина. – Я хотел бы закончить здесь, прежде чем сварюсь на этой проклятой жаре.

– Но я должен забрать клубнику.

– Берите, сколько угодно, – сказал Галифакс, разводя руками. – У нас ее завались. Просто спросите Терезу.

Марти видел надвигающуюся неудачу. Мужчина не собирался уступать ни на дюйм. Он попробовал сделать последний шаг.

– У вас нет фруктов для мистера Уайтхеда? Обычно они упакованы и готовы для него.

Эта существенная деталь, казалось, смягчила выражение пренебрежения на лице Галифакса. Закралось сомнение.

– Послушайте… – сказал он. – Мне кажется, вы не совсем меня поняли… – Он понизил голос, хотя во дворе больше никого не было. – Джо Уайтхед мертв. Вы что, газет не читаете?

Большая оса села на руку Галифакса, с трудом передвигаясь по рыжим волосам. Он позволил ей спокойно ползать.

– Я не верю всему, что пишут в газетах, – спокойно ответил Марти. – А вы?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответил тот.