Проклятая картина Крамского

Тогда-то и встретила Генку. Ему нужно было пиджак подогнать. По мужской одежде мастеров немного, все больше с женской возятся, а Марьянка вот взялась. И пиджак сделала хорошо… и от приглашения в кафе не отказалась. А что, она девушка молодая… Мама так говорит. Потом было еще одно приглашение, и еще… и прогулки… и Генка читал стихи, держал за руку… Как-то незаметно Марьяна поняла, что жить без него не может. Родители были не то чтобы счастливы, все-таки к идее гражданского брака они отнеслись без должного вдохновения, но перечить не стали.

Не в правилах семьи это было.

А вот с Ванькой они поссорились.

– Дура, – сказал он, и впервые Марьяна, которая старшему брату в рот смотрела, воспротивилась.

– Я его люблю!

– Вдвойне дура!

На этом беседа и закончилась. Марьяна гордо ушла, а Ванька остался… Ничего-то он не понимал. Генка любит свою Мышку и вскоре настоящее предложение сделает. Тогда-то она и отправит упрямому братцу приглашение, белое и с голубочками.

Пусть приходит на свадьбу.

Пусть убедится, что Марьянка счастлива… Она и платье себе присмотрела, пышное и с фатой каскадом. А еще ресторан… Конечно, на все требовались деньги, но они с Генкой старались.

Копили.

Генке, правда, не везло. В новом-то мире искусствоведы не очень нужны, Марьянке ли не знать. Она-то слышала, как папа о том же говорил… А папа ведь не просто так, а директор местного музея. И если он на крошечной зарплате сидит, то откуда у Генки заработку взяться?

Вот Марьяна и работала как одержимая. Часами просиживала за швейной машинкой, пока перед глазами не появлялись разноцветные круги. Но и тогда не успокаивалась. Делала упражнения для глаз и продолжала… Платили-то не сказать чтобы много, однако получалось кое-что отложить.

Правда, время от времени в заветную шкатулку приходилось заглядывать.

Деньги на продукты.

На ремонт туалета, в который и заходить уже страшно было.

Новые ботинки Геночке… и костюм ему… сорочки-то Марьяна сама шила, получалось классно, но костюм он потребовал купить. Ему ведь, в поисках работы пребывая, следовало выглядеть прилично.

…Как-то незаметно прошел год. И второй. И третий…

Родители уже вовсю выражали недовольство. Сколько можно со свадьбой тянуть?

А Генка, стоило заговорить о свадьбе, мрачнел и становился раздражителен, порой вообще из дому уходил на сутки или двое. И тогда Марьянка проводила ночь у телефона, ожидая звонка…

– Как ты не понимаешь! – воскликнул он однажды. – Я не могу обеспечить семью! Разве можно идти замуж за безработного?

Тогда Марьяна решилась попросить папу об услуге. Он ведь и сам намекал, у него получилось спонсоров отыскать, музей пусть и не из первых, но очень даже достойный для провинции. И фонды богатые. Отец все делал, чтобы эти фонды сохранить.

Так Марьяне казалось.

Он Генку устроил экскурсоводом.

– Не надо мне одолжений! – Генка злился и кричал, даже бросил в стену тарелку с супом. – Я сам разберусь со своей жизнью! Без твоей помощи!

И тогда Марьяна сказала:

– Я устала. И ухожу…

– Скатертью дорога…

Она вернулась к родителям и лишь там поняла, насколько вымотали ее эти года. Она чувствовала себя старой, разбитой, только и делала, что ела и спала, а сам вид швейной машинки вызывал тошноту.

Генка объявился через неделю.

С цветами. Конфетами.

– Прости, дорогая, – сказал он, проникновенно заглядывая в глаза. – Я погорячился… Но ты пойми, я ведь мужчина… Насколько неприятно мне осознавать, что я завишу от чьей-то милости… Пусть даже от твоего отца… Я надеялся, что сумею устроить свою жизнь сам, но, видно, не судьба…

Он был так мил.

Убедителен. И даже подарил кольцо.

– Теперь мы обручены. – Генка поцеловал руку Марьяны, каждый пальчик ее. – Вот увидишь, скоро мы поженимся…

Марьяна не была дурой, но… стало вдруг жаль себя. И прожитых вместе лет. И надежд неисполнившихся, того самого платья с фатой каскадом. Генка ведь не самый худший вариант. Он не пьет, рук не распускает, а что бесполезен в хозяйстве, так большинство мужчин такие же.

Чего еще желать?

Детей… о детях Генка заговаривал неохотно.

– Куда? Мы и так еле-еле на ногах стоим… Представь, тебе еще с ребенком возиться…

Марьянка представляла. И со вздохом соглашалась. Куда ребенка, когда Генка сам как ребенок, капризный, избалованный, требующий постоянного внимания? Марьянка очень старалась ему угодить, а он… он был недоволен.

– Господи, да твой отец совсем меня за человека не держит… Сегодня, представь, отчитал перед всеми… Да, я опоздал немного… Ничего не случилось, подождали же туристы… а он на собрании…

Марьяне папа ничего не рассказывал. А вот Генка…

– Вечно мне поручают каких-то дебилов… Нормальные группы его любимчикам достаются… и премию мне опять зарезал. Не заслужил, видите ли… еще и уволить пригрозил…

Марьяне слушать это было неприятно.

Ей было жаль и папу, и Генку.

Мысль об уходе возникала все чаще.

Однако Генка вдруг изменился. Теперь он возвращался поздно, делался задумчив, а на вопросы Марьяны лишь рукой махал:

– Делаем переучет… Там такие фонды, не на один месяц работы хватит… Нет, ну кто бы мог подумать…