Проклятая картина Крамского

…песочные замки можно построить заново, а вот с жизнью, которая уже поползла гнилою рваниной, не выйдет. Но Матрена все одно попыталась.

Развод?

Пускай… но она не изменяла! Он должен знать, она не изменяла! Только это теперь и казалось важным. Она знала, где обитает Николай, он приглашал ее в гости… Наивная, смеялась, обещала всенепременно заглянуть…

Лгала.

А теперь и он солгал.

Но чего ради?

Дом был старым и отвратительным, перекошенный, грязный, он смотрел на Матрену пустыми глазницами оконных рам, в которых стекла стояли редко, да и те мутные. Встретил кошачьим ором, матом… но не тронули, не заступили…

И на крышу она поднялась бегом.

Взлетела почти, боясь, что не застанет.

Застала.

Николай открыл, и удивился, отступил в комнатушку, которую при ней называл студией.

– А… это ты. – И вовсе он не рад был этой встрече. – Зачем ты здесь?

– Поговорить желаю. – Матрена окинула комнату взглядом. Как же… грязно! Пусть убого, но ведь мог бы он порядок поддержать…

– А разве нам есть о чем поговорить?

– Есть. Зачем ты солгал моему мужу?

– Что?

– Когда сказал, что мы были любовниками?

– А разве не были?

– Ты знаешь…

Хмыкнул. И плечом дернул… Взялся за саквояж весьма потрепанный, перевязанный поверху.

– Мне некогда тут беседы беседовать.

– Уезжаешь?

– Да.

– И не со мной. – Матрена вдруг явственно осознала, что и эта любовь, увиденная ею в томных глазах Николая, была выдумкой. – Ты же мечтал уехать со мной… сбежать… прожить остаток жизни у моря…

– Мечтал, – нехотя признался он и тут же оскалился. – Перемечталось. Ты слишком долго меня дразнила, Матренушка…

– Значит, из мести?

– Думай как хочешь…

– И куда ты едешь?

А вот пиджачок на нем новый, из дорогой, из крепкой ткани. Платок шейный шелковый… Цепка на жилете… Откуда такая роскошь?

– Какое тебе дело?

– Кто тебе заплатил? Мой муж? – Она наклонилась, вперившись взглядом в его глаза, которые некогда представлялись ей прекрасными. – Нет… Он не пошел бы на такую низость… Он и вправду полагает, что мы с тобой любовники. Давид честен, но недальновиден. Свекровь? Тоже нет… сомневаюсь… Если бы могла, она бы этот трюк раньше провернула… Значит, Амалия… Петенька умер, и больше его ничто со мною не удерживало… Сколько, Николай?

– Отстань! – Он взвизгнул и отпрянул. – Ненормальная!

– Сколько? Скажи ему правду, и я дам больше… вдвое… втрое…

Бесполезно. Он уходит, убегает, а когда Матрена заступила дорогу, пытаясь удержать, просто оттолкнул ее. Николай выглядит тщедушным, но он силен, намного сильней женщины.

И правды не скажет.

Деньги?