Проклятая картина Крамского

Из особняка Бестужевых ее не выставили сразу, сие было бы излишне скандально, а дорогая свекровь, пусть и не скрывала откровенной радости своей, скандала не желала. И коль уж не выйдет его избежать, то надобно хотя бы сгладить.

А значит, Матрене придется остаться.

И в какой-то момент она, оглушенная, растерянная, вдруг вспыхнула надеждой… Зачем уезжать? Есть же друзья… Есть те, кто обещал ей помощь, когда придет нужда… и если обратиться к ним… Она писала письма. Писала всем, кого только могла вспомнить… молила… Тщетно.

Петербург был чуток к переменам.

И слухи о неладах в семействе Бестужевых разнеслись по гостиным да салонам. Матрена Саввишна перестала быть в них желанным гостем.

Да и была ли когда-нибудь?

Она осознала это, не получив не то что ответа, но даже скромной визитки… и рассмеялась. И вправду, глупая, чего ждала? Кому верила? А после пришли документы, которые следовало подписать… И она покорно подписала, не читая, не пытаясь оспорить, хотя что-то и подсказывало, что она могла бы. Суд бы затянулся, и тогда… Тогда, быть может, выплыла бы вся правда…

Или нет?

– Будьте вы все прокляты, – сказала Матрена, отложив перо. – Я уеду вечером… вещи…

Ее наряды.

Шляпки.

Веера… перчатки… туфли и ботинки… Господи, да у нее столько вещей, что занимают они целую комнату… и как их забрать? Нужно ли забирать…

– Не волнуйся, дорогая. – Теперь, избавившись от невестки, старая графиня несказанно подобрела. – Возьмите лишь то, что вам действительно нужно. А остальное мы отправим, куда скажете… Когда скажете…

В деревню?

Это даже не смешно. Но никто и не думает смеяться…

За нею следят, и слуги, и старая графиня, точно опасается, что Матрена спрячет в своем саквояже столовое серебро…

…а украшения, те, что фамильные, пришлось вернуть. Матрена и прочие отдала бы, но Давид не принял.

– Я дарил их тебе… распорядись ими по уму.

Наверное.

Это же целое состояние… там и рубиновый гарнитур, и брошь с алмазами, топазовая эгретка, жемчуга… драгоценности тяжелы.

– Мальчик мой, ты поступаешь неразумно. – Графиня с подобным поворотом не согласна. Она не желает смотреть, как тысячи и десятки тысяч рублей уходят из семьи.

– Мама, не вмешивайтесь.

Давид непреклонен.

Он не станет отбирать у жены последнее… Глупое благородство. Зачем ей в деревне жемчуга? Наверное, затем же, зачем и шляпы… и, наверное, он прав. Драгоценности – немалый капитал, и его Матрене хватит до конца жизни…

Правда, иной жизни она себе не представляет.

Но это пока… а потом…