Проклятая картина Крамского

– Милочка. – Ольга одарила невестку насмешливым взглядом, в котором читалось, что все-де уловки Матрены видны и понятны, и потому не следует ей и дальше притворяться невинною овечкой, пустое это. – Я рада, что ваши моральные принципы столь высоки, что позволяют осуждать других. Надеюсь, они же помогут вам избежать ошибок…

И удалилась.

Пошла сплетничать с такими же, как сама, престарелыми гадюками, чьи лучшие годы остались в прошлом. Пускай, без нее Матрене легче…

Душа ее пела.

А тело желало танца… и шампанского… и она приняла бокал, поднесенный мужем.

– Осторожней. – Тот не удержался, чтобы не предупредить. – Шампанское – опасный напиток.

Можно подумать, что до этого дня Матрене не случалось его пробовать. И ныне он, занудный, не способен был просто помолчать. Просто получать удовольствие…

Но вспыхнувшее было раздражение погасло. Не здесь, не в месте столь замечательном… Матрена не позволит испортить себе бал.

Вскоре стало не до разговоров.

И не до мужа…

Появление Бестужевых не осталось незамеченным. К ним подходили… представлялись и представляли… и вскоре Матрена позабыла обо всем. Она наслаждалась новой для себя ролью – если не хозяйки, то всяко дорогой гостьи.

Мужчины… женщины… Женщины завистливы и ревнивы, от них не дождешься доброго слово, ибо каждое произнесенное щедро сдобрено ядом. Зато мужчины… Ах, как они смотрели!

С обожанием.

Восхищением.

И восхищение это не стеснялись выражать в словах… Столько изысканных комплиментов Матрена в жизни не слышала. И от слов, от чужого восторга голова кружилась сильней, нежели от шампанского… а потом ее пригласили на танец. И приглашали вновь и вновь… Она чувствовала себя превосходно, ставши частью нарядной веселой толпы, сроднясь с нею, будто бы именно для того – для вечного празднества – и была рождена.

Амалия наблюдала за молодой Бестужевой.

Кокетка.

Пока лишь кокетка, и кокетство это невинно, но, как и следовало ожидать, Давид ревнует. Он держится рядом с женою, с видом пренезависимым, но в то же время каждому, кто способен не только смотреть, но и видеть, ясно, что вид этот – маска.

Бедняга.

С другой стороны, чего он ожидал от провинциальной девочки? Она вот-вот потонет в патоке пустых славословий, сама того не заметив. И вид старого приятеля, который уже давно перестал быть приятелем, доставлял несказанное удовольствие.

Впрочем, когда надоело наблюдать – юная графиня кружилась в танце с очередным кавалером, уже не задумываясь о том, как сие будет воспринято, – Амалия подошла к Давиду.