Проклятая Мангазея (СИ)

Тимошка вернулся домой и тщательно уложил в нарты остальное, что надо было довезти. Увязал ремнями и прикинул время. Оно терпело. Оглядел избу. Тут он чувствовал себя вполне сносно. Никого над ним не было, а Айсе частенько позволяла себя уговорить на часок разделить с ним интимное ложе. Этого было достаточно, чтобы не считать свою жизнь неудавшейся. Даже ощутил некую жалость, что покидает насиженное место и меняет в корне свою жизнь.

А в доме купца Талдыкина шла последняя суета. Ксюша старалась захватить в руки как можно больше. Таган ворчал, настаивал оставить часть, но та не сдавалась, заявляя настойчиво и решительно:

– Я уже привыкла к такой жизни, что не смогу жить без некоторых вещей. И не спорь со мной! Так надо.

– Олени не вывезут. А запасных у нас нет! Сами нести будем, что ли?

– Если понадобится, – настояла она на своём и Таган смирился. Взвалив на плечи два мешка, он вопросительно взглянул на союзницу.

Ксюше достался третий мешок и малая сумка с мелочами. Они вышли в темень.

Недавняя метель сильно затрудняла путь и к Тимошке пришли с опозданием.

– Я уже думал, что с вами что-то случилось! – Тихо ворчал он. – Поторопимся. Не слишком ли много у нас получается вещей? – забеспокоился Тимошка. – Олени не смогут быстро бежать. А нам требуется подальше уйти от города.

Никто ему не ответил. Тимошка с Таганом переглянулись, грубовато усадили в нарты Айсе, и Таган погнал оленей по льду Мангазейки. Довольно глубокий снег затруднял бег. Тимошка часто сходил и бежал рядом или сзади. Так оленям было легче бежать. За час такого пути Таган посчитал, что около шести вёрст отмахали. Но олени уставали, и пришлось перевести их на шаг и самим сойти на снег. А впереди ещё только начало пути! Длинного и тяжёлого.

Первого человека встретили поздним утром. То был промышленный с телом товарища, укутанного во всякие шкуры.

– К вечеру до Мангазеи доеду? – спросил измотанный до невероятия путник.

– Вполне, – угрюмо ответил Тимошка. – Что с мужиком?

– Хворый он, – коротко ответил мужик и, не прощаясь, погнал оленей дальше.

– Вылазь! – крикнул Тимошка Ксюше, укрытой попоной, как куль. – Проехали.

– Подозрение вызвали? – спросила Ксюша с тревогой.

– Вряд ли. Промышленный так измотан, что у него одна мысль об отдыхе или еде.

До речки Волчанки добрались без приключений. А сразу за поворотом встретили четыре нарты с десятком промышленных. Было темно, и никто друг друга не разглядывал. Не до того было встречным. Обменялись лишь несколькими фразами, узнали наспех сказанные новости и разъехались.

Потом ежедневно встречали промышленных. Изредка их обгоняли нарты купца или мелкого чиновника, спешащих по неотложным делам в Туруханское зимовье. И всё же эти встречи доставляли много страха и хлопот. Особенно те, что обгоняли. Приходилось постоянно быть начеку. Успеть накрыть распластавшуюся Айсе и делать вид, что спешат по государевым делам в Тобольск.

И всё же за две недели и два дня успели достичь Туруханского зимовья. Значительно раньше, чем можно было ожидать. Это поселение было меньше Мангазеи, зато через него шли караваны судов и нарт во всё стороны Сибири. Здесь даже воевода был, склады, амбары и таможня со стрельцами. Таким образом, перевалочная база оказалась значительной. И народа здесь было уже много. Всякого.

И наши путники, истомлённые и перемёрзшие до костей, мечтали лишь о тепле из­бы и горячей пище. Смущала Айсе. И Таган предложил ей переодеться приблизите­льно в мужской наряд. Лицо её, обветренное и обмороженное ветрами, мало походило на женское. Ей пришлось согласиться. Путники ещё боялись погони. А без женщины эта троица уже не вызывала бы подозрений. Во всяком случае, на пер­вое время. А за это время можно как-то обезопасить себя.

– Прикинешься больной, – приказным тоном говорил Тимошка. – Волосы никогда не показывай и вообще поменьше бывай на людях.

Ещё в дороге Айсе начала шить что-то похожее для себя, и в Туруханском зи­мовье оказалась в страшном виде. Это никого не удивляло. Множество людей бро­дили по зимовью после промысла и попоек в ещё худшем виде.

Они с трудом нашли помещение в избе. За хорошие деньги хозяин позволил им дней на пять-шесть пожить одним. За это Тимошка отдал соболя, но получил много провианта. Особенно муки ржаной и сала с мясом. Благо морозы ещё стояли. Зато день значительно прибавился. Это радовало и беспокоило одновременно. Больше света и больше возможностей признать беглецов. А они всё ещё не могли себе по­зволить свободно без опаски шастать по городку.

Близился конец четвёртого дня их здесь пребывания, когда Таган с испуганным лицом вломился в избу к друзьям. С порога чуть не закричал:

– За нами приехали! Казаки с сотником! Человек семь! Точно не знаю.

– Как узнал? – вскрикнула в ужасе Айсе, расширив глаза.

– Зашёл в кабак подкрепиться и выпить для сугрева и услышал их разговор.

– Об нас говорили? – спросил Тимошка.

– Спрашивали целовальника про нас. Я сразу догадался. Что ответил целоваль­ник – не расслышал. Зато потом услышал твоё, Тимошка, имя. Так что сомнений нет!