Проклятая Мангазея

Избы здесь были огорожены тыном, где паслись олени. Тын был и здесь. И Тимофей завалился спать, больше не думая ни о чем, особенно о завтрашнем дне. И на этот раз, проснувшись, не смог вспомнить, что снилось и снилось ли вообще. Зато тело отдохнуло, и чувствовалась бодрость и надежда, что всё может обойтись.

Пришлось обойтись луком и орешками. Ничего другого у него не было. И это при таких богатствах, что лежали в сенях! Вздох сотряс его тело, и в голову полезли крамольные мысли. Отогнать их ему не удавалось. И страх всё сильнее гнездился в нем, заставляя ёжиться и даже подрагивать, И постоянное: что делать?

Этот вопрос так беспокоил Тимоху, что спал он в эту ночь плохо. И сны снились сумбурные и непонятные, но всё тревожные, как он потом вспоминал.

И тут в голове сверкнуло. Подумал: «А не посоветоваться с отцом Яковом? Он должен клюнуть на такие деньги. А мне и половины хватит и Гапка в придачу! Боязно, конечно, однако что можно ещё придумать? Самому мне не справиться. Ещё в железа закуют. С них станется».

Эта мысль как-то немного успокоила юного разбойника, как он уже стал себя считать. И весь остаток дня думал и рыскал по избе в поисках еды. Не нашёл. И плюнул на страх и пошёл в кабак. Там люди подвыпившие и им наплевать на юного парня. К тому же он туда заходил не больше двух раз, и то быстро уходил. Не должны запомнить и узнать.

В городе к этому времени уже собралось до тысячи промышленных, вернувшихся с промыслов, и народу будет тьма. И Тимошка смело вошёл, опять нахлобучив шапку на лоб. К тому же в помещении было угарно, чадно и света от лучин и коптилок явно не хватало. Было шумно, крики слышались отовсюду, пьяные и требовательные. Тимошка потрогал за пазухой комок шкурки песца, что сумел вытащить, решив, что то самая дешёвая.

— Тебе чего? — недовольно спросил кабатчик, видя перед собой почти бродягу. — Заплатить есть чем?

— Да вот только это, — показал Тимошка малую часть шкурки. — Мне бы побольше харчей и выпить покрепче с собой. Нужно ехать, а путь дальний.

— Своровал? — шёпотом спросил кабатчик и с подозрением глядел в несколько растерянное лицо Тимошки.

— Откуда? — возмутился. — Товарищи послали закупить всё в дорогу. Особливо выпить. Вот вручили.

Кабатчик протянул руку, а Тимошка передал шкурку. Её уверенно встряхнул мужик, оценивающе разглядел.

— И что ты хочешь за это взять?

— Я же сказал. Еды побольше и вина покрепче. Ехать далеко…

— Мешок есть? — Мешка не оказалось. — Ладно, свой дам, — кабатчик позвал посыльного и долго перечислял, что положить в мешок из еды и питья. — А из одёжи надо чего?

— Не! Не дозволят. Обойдусь.

— Тогда бери и проваливай. А то что-то ты мне подозрительный глядишься.

Посыльный передал Тимошке мешок, весьма увесистый. Скромно поклонившись, Тимошка протиснулся к двери и с удовольствием вдохнул ядрёный воздух, напоенный лёгким морозцем и свежестью.

Оглядев острог, выделявшийся редкими огоньками стражи, он поспешил уйти от людного места. Пожалел, что пришёл днём. Надо было вечером, да не подумал. Обругал себя матерно и переулками почти побежал к дому перевозчика.

Дома он затопил печь и, ознакомившись с содержимым мешка, начал варить кашу из пшена. В мешке оказался туесок с твёрдым мёдом, несколько караваев хлеба, мясо и жареная и варёная рыба, масло и лук с чесноком. Тут без этого никто не обходился. Ещё квашеная капуста и салатная трава тоже сквашенная. Ещё была соль и разная мелочь, больше рассчитанная на женщин. Тимоха всему был рад, хотя понимал, что кабатчик обдурил его знатно и намного. Было не жалко. Главное, что у него есть еда, и её хватит недели на две. Можно выжидать.

Глава 5

Через неделю Тимошка всё же созрел для разговора с отцом Яковом. Уже знал, как всё семейство жадничает и никогда не останавливается для захвата ещё чего-нибудь. Тут Тимошка был уверен. А батюшка сумеет продать всё или даже вывезти в Вологду или даже в Москву. Там шкурки будут стоить в два и три раза дороже. От такого у Тимошки голова пошла кругом и он серьёзно испугался. Но мысли о попе не оставил, лишь не смог ещё осмелиться начать разговор. С чего начать?

Тимошка всё раздумывал, как поп воспримет его долгое отсутствие. И можно ли это использовать для своей выгоды? И посчитал, что наврёт с три короба, а шкурки будут подтверждением его правоты. Или просто жаждой наживы.

С затаённым волнением Тимошка пошёл к отцу Якову. Снег уже подтаивал и через месяц можно ожидать зелени и цветения. На душе было смутно, непонятно и совершенно неопределённо. Всё гадал, правильно ли он перепрятал всё три мешка в разные места? Могут ведь и на дыбу вздёрнуть. Тогда не отвертишься.

У ворот Ратиловской башни его узнал стражник и воскликнул, удивляясь:

— Тимошка, ты ли явился? Мы уж давно тебя схоронили! Где пропадал?

— И не говори, — горестно вздохнул Тимошка. — Ты почти угадал. Едва избежал смерти. Вот иду к батюшке исповедаться и просить милости.

— Вид у тебя что надо! Как у самого бедного бродяги. Отец Яков не раз спрашивал о тебе. Иди, авось помилует. Потом расскажешь.