Проклятая повесть

– Чистую водку русский человек не пьет: слаба чистая-то, а вот когда водочку водичкой с бензиновым запахом запьешь, так она сразу же и «заберет» тебя.

Для убедительности своих слов он добавил:

– Я бензином до нутра пропах, и жена моя меня за этот запах, уважает, говорит: «Мужиком пахнет». Он еще повторил свою вечную присказку, что от мужика должно пахнуть, помимо бензина, табаком и потом.

– Потом – это непременно, потому как баба по поту унюхивает силу мужицкую, хотя и не сознает того.

Адамов предпочел бы воду без запаха, но он не был привередлив: приходилось пить спирт и с аммиаком. Сметливые мужики ставили сосуды с таким спиртом на паровые батареи, и большая часть аммиака испарялась, а меньшая не пугала их. Пить подогретый спирт, – тоже ведь натуру нужно иметь особую, русскую. Рассказывают такой анекдот: мужик утром с опохмела помочился, да неловко, на резиновые сапоги жены попал. Куда попал, там дыры образовались. А супруга ему говорит: – Ты пить – пей, но зачем обувь портить?

И вот когда баночки с килькой были вскрыты, сало и сырок нарезаны, к ним пожелал присоединился четвертый. Подошел неслышно, словно спустился с неба или материализовался из синего вечернего воздуха. Сел поодаль в метрах трех от костра – и сел не по-человечески, а странно заложив ступни ног на голени, а кистями обхватил коленные чашечки.

Адамов толкнул в бок Лешку Козлова. Тот, как раз, в этот момент, намеривался налить в единственный стакан первую порцию, которая, как известно, «идет колом».

– Чего, под руку!

Воскликнул Лешка и посмотрел в направлении вытянутой руки Семена.

– Тю-ю-ю… – протянул он, – ни как из заведения?

Подумать так были все основания. «Придурки», в летнее время, пускались в путешествия, а на вокзале в Новоалтайке всегда можно было увидеть двух-трех «скорбных умом». Сами, утром этого дня подвезли двух человек, представившихся мужем и женой, в «Лесное», так что сидящий в «позе лотоса» человек вполне мог оказаться одним из клиентов учреждения, припозднился и пришел на огонек.

– Эй, ты! – Крикнул Вовка. – Куда путь держишь?

– Да вот сюда и держу, – и вдруг без видимой связи с вопросом Вовки зачастил:

– Полнолуние нынче. С духами легко разговаривать, вот и вышел прогуляться, гляжу – огонек. Думаю: люди добрые, хорошие…

– Ежели ты намылился выпить, – предупредил Лешка (он всегда был жаден до выпивки, всегда вымеривал до грамма), – то сразу скажу: хрен тебе обломится.

Но тот промолчал. Лешка, наклоняясь к Адамову, прошептал почти на ухо:

– С ним все ясно: – «дурик», ежели с духами говорит по ночам.

– А вот и ошибся.

У незнакомца оказался очень острый слух.

– Я-то не «дурик», а вот ты не очень-то далеко ушел от клиентов психдиспансера. Жаден.

– Ты мне повякай, враз в лобешник получишь, – угрожающе произнес Лешка, подавая налитый стакан Вовке.

– Не получится, – отозвался незнакомец.

– У меня получится, – пообещал Лешка. – У меня завсегда получается.

Козлов был невысокого роста, но жилист и верток и случая подраться не пропускал. Когда свою порцию выпил Адамов, он встал и направился к незнакомцу:

– Ты чего там базар развел? – Навис над ним и его поза не предвещала ничего хорошего.

– Оставь его, – сказал Адамов, подавляя спазм желудка: первая, действительно, шла колом и вода, которой он запил водку, сильно пахла бензином.

– Черт, наверное, ни хера ведро не сполоснул, как следует, – пробурчал Адамов.

– Ну и чего ты базаришь? – Повторил свой вопрос Лешка и вдруг ойкнул и осел.

– Ты чего?

Крикнул Вовка и вскочил на ноги.

– Ты чего?

Этот вопрос уже относился к незнакомцу.

– Он ударил себя сам, – пояснил тот. – Хотел ударить меня, а ударил себя. Я же говорил – не получится. Предупреждал ведь.

Вовка подбежал к Козлову, схватил за плечи и стал приподнимать. Адамов все видел, но и он ничего не понял, и тоже встал на ноги.

– Ребята, – ровным голосом произнес незнакомец, не меняя своей странной позы, – ребята, не делайте себе зла.

Вовка отвел постанывавшего Лешку к костру. Через минуту тот произнес:

– Бля, как же он меня поддых, я и не заметил…

Этого не заметил и Адамов, который отлично видел и незнакомца, и Лешку.

Он спросил Козлова:

– Ты, что его ударить хотел?

– Нет, – зло ответил Козлов, – я хотел его погладить по мохнатой морде. Как он меня так?

В голосе Лешки смешивались злость и удивление.

– Кажись, рук не поднял, а всандалил за будь здоров! В самое яблочко попал.

У незнакомца, была большая окладистая борода, и он (Адамов мог, поклясться), рук своих с калений не снимал.

– Как это так, любезный, вы ухитрились?

Спросил Адамов незнакомца.

– Я же говорю: он сам себя ударил, – произнес незнакомец так, словно это обычное дело – бить другого, а попадать в себя.

– Ты, нам «сказки венского леса» не рассказывай.

Вовка вскинулся на него, однако с места не сошел.

– Поди, какой-нибудь прием знаешь?

– Я, вьюноша, не один прием знаю, только вы мне сегодняшнюю ночь начисто испортили. И что за нервные люди пошли! Страсть!

– А кто же ты будешь-то? – спросил Адамов, уже решив отказаться от своей доли в пользу незнакомца.