Проклятая повесть

– А вы и не пейте – попробуйте, вспомните времена прошлые… Ведь вчера вы вспомнили и, надо сказать, любопытные случаи, вспомнили.

Слова журчали, лились, очаровывали и Кузьмин не заметил как, попал под это очарование.

– Вы, конечно, не раз задавали себе вопрос о том, чему были свидетелем? – спросил Лялькин после того, как Кузьмин выпил коньяк.

– Разумеется, – Виктор чувствовал глубокое расположение и доверие к весьма странному со всех точек зрения человеку.

– Шекспир, устами Гамлета, сказал: «Есть много на свете, друг Гарацио, такого, что не снилось мудрецам». Вот тому крикуну, вчерашнему, такое никогда не привидится и не присниться, а между тем гениальные открытия, как известно, приходят неоткуда, иногда привидевшись и приснившись. Вопрос: откуда?

– Из подсознания, из предыдущего опыта, из суммы предшествовавших знаний, – ответил Кузьмин на вопрос, скорее риторический, чем обращенный к нему.

– Вы слышали легенду о падшем ангеле? – Новый вопрос был для Кузьмина неожиданным, переводящим разговор в совершенно иную плоскость.

– Что-то, но я в таких вещах не силен.

– А жаль. Прелюбопытный миф. Пророк Исайя так говорит о нем: «Как упал ты с неба, денница, сын зори! Разбился о землю попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божьих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Кстати сказать, вся дописьменная история человечества изложена в мифах. В каком-то смысле в них отражены реальные события. Все-таки давайте выпьем, а? – Лялькин, протянул руку к бутылке с коньяком.

– Нет. Но я бы с удовольствием послушал этот миф о «падшем ангеле».

– Ну что же… – Лялькин пожевал губы, как бы примериваясь, с чего начать: – Тут существует много разных версий. Я остановлюсь только на одной – на версии еврейско-христианской, как наиболее одиозной из всех.

Считается, что перед тем как сотворить Землю, Господь создал ангелов небесных. Следует пояснить сразу, что «небо» в понятии христиан – это вовсе не то небо, которое мы видим. Это особое небо, в каком-то смысле, мистическое. Если хотите, это нечто похожее на физический вакуум по отношению к физическому миру «плотных тел». Ангелы на этих небесах составляют иерархию сил: высшую, среднюю и низшую. В каждой иерархии существуют три чина. Таким образом, получается как бы девять сфер, тех самых мистических небес. Высшие силы – серафимы, херувимы, престолы. Средние, ангельские: господства, силы и власти. В низшей – Начала, Архангелы и Ангелы. Считается, что знание Господь им дал согласно их званиям и чинам. Таким образом, христиане полагают, что свои тайны Господь дает по нисходящей иерархии от серафимов к ангелам, причем каждая последующая иерархия посвящается только в те знания, которые способна вместить на данном уровне своего духовного развития.

Геннадий Петрович прервался и спросил Кузьмина:

– Я вас не утомил своим рассказом?

– Напротив, я первый раз такое слышу. Интересно.

– Итак, – продолжил Лялькин, – христиане считают, что первый виновник греха, а грех этот был в гордости твари, перед творцом, был высокого сана – херувим, ангел рассвета, или, как его называет пророк Исайя – «денница». Он увлек за собой, так повествует христианское предание, сонм ангелов разного уровня и чина. Отпавши от Господа, они превратились в бесов, в силы сатанинские. Сам восставший херувим в Сатану, то есть в противника Господа. Вот такая картина мира до сотворения в нем человека нарисована в христианстве. Плоская картина, одномерная и нужно сказать, не только вторичная, но и третичная по своей конкретной содержательности. Словом, «слышали звон, а откуда он», то не ведомо.

– И как вы, Геннадий Петрович к этому относитесь? Вы-то, знаете «откуда звон»? – Спросил Кузьмин.

– Не так поставлен вопрос, Виктор Васильевич, не так! Что я? Вот вы, служите позитивной науке, и Ваше мышление (всё, целиком), вытекает из веры в научный метод. Я не исключение из общего правила, что в основе любого знания лежит вера во что-то.

– Тогда я спрошу, во что вы верите? – Кузьмин потянулся за бутылкой коньяка и плеснул себе немного в рюмку. Словно забыл, что час тому назад решительно отказался от коньяка. Он ждал ответа и предугадывал его.

– Не в то, что вы подумали, Виктор Васильевич, не в то. Уж, конечно, не в христианского Бога и не в его противоположность – Сатану, как вы только что подумать изволили. Нет, я не сатанист – это все извращения, какие есть в любой религии и, кстати, в науке тоже. Ведь бактериологическое, ядерное и химическое оружие, а нынче уже и информационное, возникли в недрах науки. Наука, которую я представляю, верит, только не удивляйтесь, верит в Творца! Да, да! Верит в изначального Господа, если хотите, чтобы я излагал свои мысли в привычных терминах.

Наступила пауза. Лялькин прислушивался к тому, что происходит в сознании собеседника, а Кузьмин лихорадочно пытался усвоить, понять только что сказанное.