Проклятая сабля крымского хана

— Его внучатый племянник Булюк Гирей жив, — задумчиво проговорил Девлет Гирей. — Он молод, силен, кроме того, хороший воин и пока предан мне. Я хочу поставить его калгой. Что ты на это скажешь?

Мустафа-ага пожал плечами, дернув себя за седую бороду:

— Это ваше решение, господин. Думаете, он навсегда останется вам предан? Сахиб тоже так думал — и просчитался.

— Сахиб просчитался, когда вместо Булюк Гирея решил посадить на ханский трон в Казани своего сына, — буркнул Девлет и усмехнулся в длинные подстриженные усы. — И когда приказал посадить внучатого племянника в Инкерманскую крепость. — Он хрустнул пальцами. — У меня большие планы, Мустафа. Я хочу покорить Москву, нашего заклятого врага. И мне не нужны распри в государстве. Я постараюсь избежать конфликтов с родственниками и не повторить ошибок Саадета и Сахиба.

Визирь ничего не ответил.

— Думаешь, не получится? — Хан топнул ногой, обутой в красный кожаный сапог — подарок Сулеймана.

Мустафа прищурил и без того узкие глаза-щелочки.

— Что стоит мое мнение по сравнению с вашим? — Он ушел от ответа, и в этом слышалось его несогласие.

— Если я когда-нибудь заподозрю его в измене, — Девлет зашипел, как змея, и его лицо преобразилось: вытянулось, побледнело, глаза превратились в черные расщелины, — я сам убью его. И хватит об этом. Я уже говорил, что намерен в ближайшее время идти на Москву. Нужно все хорошо обдумать. И ты мне в этом поможешь.

Мустафа низко склонился перед господином.

— Московские цари совсем потеряли стыд, — заметил он. — Нам известно, что, начиная с Василия Великого, Москва мечтает захватить Крым и посадить в Бахчисарае своего воеводу. Разумеется, мы не должны этого допустить.

— Как ты оцениваешь боеспособность нашей армии? — поинтересовался Девлет, задумавшись. Его смуглый гладкий лоб прорезала морщина, будто разделив его на две части. — Когда, по твоему мнению, мы можем выступить?

Мустафа-ага пригладил мех на восточной шапке, которая, как чалма, плотно охватывала его голову.

— Через полгода мы сможем сделать это, — уверенно сказал он. — Наши янычары дадут русскому войску достойное сражение. Мы разрушим честолюбивые планы царя Ивана Четвертого. Крыма ему не видать.

Девлет довольно улыбнулся тонкими губами. Слова опытного и мудрого Мустафы-аги грели душу, приятно щекотали самолюбие.

— Очень хорошо! — кивнул он. — И у нас будет время все обдумать.

— Мой господин! — В покои вбежал слуга. — К вам человек… Он принес голову Амин Гирея.

Девлет вздрогнул: