Проклятая усадьба

Важно было подавить противника, чтобы он растерялся. Однако парни, как видно, уже бывали в переделках и не растерялись. Оба резко развернулись к Гурову и выстрелили почти одновременно. Сыщик едва успел упасть на землю и перекатиться в сторону – пули вонзились как раз в то место, где он только что стоял. Гуров, в свою очередь, тоже выстрелил разок в сторону своих противников. Однако он нарочно стрелял несколько в сторону: его цель была напугать бандитов, отогнать их от сарая, а не убить.

И это ему удалось. Как видно, «сотрудники» директора Викторова не имели задания убивать полковника полиции. Продолжая стрелять, они отступили в кусты и скрылись. Гуров на всякий случай еще раз выстрелил в ту сторону – надо было отогнать врагов подальше. Затем он встал, подошел к сараю и рывком распахнул его дверь.

– Давай выходи! – скомандовал он в темноту.

– Почему это я должен выходить? – послышался изнутри знакомый голос. Впрочем, сейчас в этом голосе не было никакой уверенности – чувствовалось, что говоривший напуган.

– Потому что мне надоели твои выходки! – заявил Гуров. – Выходи, или я сейчас пальну в темноту, а следователю потом объясню, что думал, что там еще бандиты скрываются. Я же не обязан знать, что это уважаемый Михаил Степанович тут сидит. Выходи давай!

Внутри сарая послышалось движение, и Михаил Толстых вышел наружу.

– Так, теперь руки за спину – и назад, к дому! – дал Гуров новую команду. – И не вздумай со мной опять в догонялки играть или в прятки! Мои запасы терпения кончаются. Прострелю тебе копчик, будешь потом год лечиться. И между прочим, это очень болезненное ранение!

– Да я иду, иду! – проскулил управляющий, закладывая руки за спину и двигаясь в сторону дома.

Так они прошли несколько шагов. Однако, как видно, в запасе у Михаила Толстых еще остались некоторые остатки характера. И он снова с сарказмом спросил:

– Ну, и где же ваш хваленый оперотряд? Где следователь, который должен меня арестовать? Все выдумка?

– Никакая не выдумка, – отвечал Гуров. – Но небольшое лукавство с моей стороны и правда было. Я вызвал следователя Ярыгина не сразу после обеда, как всем говорил, а только недавно, когда начал свою разоблачительную речь. Так что они должны вот-вот подъехать.

– А в чем вообще смысл этой «разоблачительной речи»? – не унимался Толстых. – Вы что, надеялись, что я во всем признаюсь? Может, еще и раскаюсь? Дам показания? В таком случае у вас ничего не вышло. А то, что я сбежал из столовой, когда погас свет, ничего не доказывает – может, я просто боюсь темноты. Или решил проверить рубильник, что я обязан сделать как управляющий. Так что все усилия были потрачены зря.

– Нет, не зря, – сказал Гуров. – На ваше признание я и не надеялся. Но я хотел раскрыть глаза Татьяне Кононовой. И это мне, кажется, удалось. Она тоже убежала из столовой вслед за вами. Но не для того, чтобы встретиться с «бойцами» господина Викторова. Убежала, я думаю, просто потому, что не могла сидеть на месте. Она как раз готова дать показания. И как только я сдам вас в руки следствия, мы с Ярыгиным займемся Татьяной Михайловной. Думаю, мы услышим от нее много интересного. И после ее показаний вам, Толстых, будет очень трудно защищаться на суде. Думаю…

И вновь – уже который раз в этот день – сыщику не удалось закончить фразу. На этот раз ему помешали выстрелы. Они прозвучали где-то слева – в той стороне, куда ушли охранник Егор Кошкин и водитель Вихляев. Гуров без труда узнал глухие хлопки пистолета Макарова. При звуке выстрелов они оба остановились.

– Кажется, кто-то еще прибыл в парк, минуя ворота, – заметил Гуров. – Надеюсь, Егор с ними справится…

И тут раздались выстрелы еще с одной стороны – на этот раз это были выстрелы из карабина, и звучали они со стороны ворот. Им в ответ послышались еще выстрелы – палили сразу из нескольких карабинов.

Эта перестрелка на секунду отвлекла внимание Гурова. И Михаил Степанович этим воспользовался. С неожиданной прытью он кинулся в росшие справа от тропинки кусты и скрылся в них. Гуров кинулся было за ним, но перестрелка у ворот продолжалась, и это сейчас беспокоило его гораздо больше, чем повторное задержание управляющего. Гуров махнул на него рукой и поспешил к воротам.

Он подоспел вовремя. Как видно, у Андрея кончились патроны в карабине, и он больше не мог отстреливаться от нападавших. Когда Гуров выбежал на площадку перед воротами, он застал такую картину. Андрей и Лена отбивались от двух «бойцов», уже преодолевших ворота. Андрей орудовал карабином, а Лена битой, причем у девушки получалось лучше – парни старались держаться от нее на расстоянии. Впрочем, им не надо было рисковать – ведь им на выручку спешили новые силы: еще двое парней уже взобрались на ворота и теперь собирались спуститься с этой стороны.

– Стоять, не двигаться! – проревел Гуров и для убедительности выстрелил прямо над головой одного из нападавших.

Парень в испуге присел.

– Ложись! – заорал сыщик. – Застрелю!