Проклятье Альбаторре

Проснувшееся светило открыло взору то, что оставалось внизу. Промозглые предгорья остались позади. Путники летели в объятия ранней осени. Под крыльями ящера плыли разноцветные пятна лесов, синели ленты рек и кляксы озер, в которых отражалось безоблачное небо. Изредка, напоминая о суетности мирского в сравнении с вечным, между ними мелькали грязные пятна перепаханных в зиму полей и крыши крестьянских домов.

Когда дракон приземлился в конечной точке дневного перелета, Дамиана переполняло умиротворение. Пусику как-то довелось ночевать в той деревушке, где дракон решил передохнуть. Он спрятал в дорожный мешок теплую накидку, подхватил с земли желтый лист и, не спеша, направился к местному постоялому двору. Небольшой, но крепкий рубленный домишко ютился на окраине. За Аквилеро последовали остальные.

Хозяева встретили невесть откуда взявшихся пеших путников настороженно, но лишних вопросов задавать не стали. Меньше знаешь, крепче спишь. Освежившись с дороги, компания собралась за поздне-обеденным столом. Созерцательное настроение не оставило Дамиана, и он молча наблюдал за спутниками. Слон флиртовал с разносчицей, сочной красоткой лет тридцати. Та поощрительно улыбалась. Видимо, напарника ждет компенсация за измывательство в виде перелета. Гешшар о чем-то тихо разговаривал с Джеттой. Они сидели, сблизившись головами. Блондин рассказывал, Темная кивала с крайне заинтересованным выражением. Паладин дулся на весь свет, особенно на эту парочку. Во всяком случае, смотрел он прямиком на них, и ничего хорошего этот взгляд не предвещал.

Разносчица упорхнула за какой-то вкусняшкой для лысого поклонника, чем тут же воспользовалась Джетта.

— Слоник, накрутишь ты себе чего-нибудь… на хобот в таких забегаловках, — укоризненно заявила она.

— Уж не тебе других нравственности учить, — буркнул Паладин, зыркнув на Темную из-под бровей.

— Я забочусь о его здоровье, а не о нравственности, — заявила та.

— Ну да, конечно! — буркнул на это Сельмо. — О чем это я? Темные и нравственность?..

— У тебя ко мне есть какие-то претензии?.. — по голосу девчонки было понятно, что ее терпение на исходе.

— У меня? — деланно поинтересовался Паладин и язвительно продолжил: — Это у Алейо могут быть претензии. Ты же три дня назад за него замуж собиралась, а теперь с другим милуешься. А у меня, — он сделал особый акцент на последнем слове, — какие могут быть претензии?

— По-твоему, я должна была положить свободу на алтарь долга и твоего успеха и похоронить себя в монастыре? — прошипела Темная, наклонившись над столом в сторону дель Пьёро.

— Я не… — опешив, начал отвечать Ансельмо.

— Вот и я о том же, — перебила его Джетта. Теперь она сидела, откинувшись на деревянную спинку лавки и сложив на груди руки. — Ты «не». Пока ты не добыл ни одного из огровых артефактов. И не видать бы тебе остальных, если бы Гешшар не вытащил меня из этого рассадника праведности.

Ох, зря она так! На скулах дель Пьёро заходили желваки, выдавая, что он с трудом себя сдерживает.

— Да пошла ты… — Паладин поднялся из-за стола и угрожающе навис над девушкой, — …дальше спасать сирых и убогих! Героиня нашего времени! Мы и без тебя прекрасно справимся!

Аквилеро не стал бы торопиться с подобными утверждениями. Оба Темных с лихвой доказали свою полезность, и даже необходимость. Но вмешаться в разговор ему не дали. Джетта тоже поднялась с места.

— Вот и замечательно, — сказала она, глядя в глаза противнику, которым внезапно стал вчерашний союзник. — Вам направо, нам налево. — Ее голос звучал ровно, но по тому, как побледнело лицо и подрагивали сжатые в кулаки руки, было понятно, что «спокойствие» дается ей нелегко. — Спасибо большое за компанию. Пойду высплюсь перед дорогой. Чиро, найди лошадей.

Если до этой фразы у Дамиана была надежда, что напарник образумит упрямицу, то теперь стало ясно, что дальше пути Светлых и Темных действительно расходятся. Выбор между драконом и лошадью для Чиро однозначен. Можно сказать, что его просто нет. Помирить парочку со стороны Сельмо было еще проблематичнее. После сказанного оскорбленной Джеттой, шансов не существовало даже в теории. А уж заставить его извиниться… Это вообще из области сказок. У Пусика зачесались руки врезать упертому барану промеж глаз.

Джетта, прямая как палка, направилась в сторону спальных комнат. Дракон с любопытством разглядывал Паладина, на лице которого из-под выражения ярости стала проступать обида ребенка, у которого злые взрослые отобрали любимую игрушку. Но дель Пьёро тут же взял себя в руки. Эмоции скрылись под маской безразличия.

— Мужики, простите! У меня срочные дела, — выбрался из-за стола Слон.

У этого точно дел было невпроворот — из темного коридора возле кухни выглядывала разносчица. Темный скрылся в глубинах дома. В том, что где-то там он не только сам поскачет вдоволь, но и отыщет пару скакунов под седло, сомневаться не приходилось.

— Ансельмо, ты болван, — произнес Дамиан.

— Не могу не согласиться, — поддакнул Гешшар.