Проклятье Ифленской звезды

— Проводить вас? — Неожиданно предложил Шеддерик. — Отдохнёте. А завтра мы расскажем, что смогли узнать.

— Благородный чеор, очень прошу вас… позвольте мне вернуться в зал. Я понимаю, что там мало кто будет тревожиться о моём здоровье, но… — она едва заметно улыбнулась, — если не вернусь туда, весь мой подвиг с этим ошейником останется просто глупостью. А так, может, мы кому-то испортим торжество. Тому, кто сейчас предвкушает, как завтра наутро будет всем рассказывать о моём обмороке.

— Да вы сами ушли из зала, — порадовал её Кинрик, — Не было никакого обморока. Вас даже почти поддерживать не пришлось. Правда, когда я убрал шарф, кто-то мог видеть то, что под ним…

Темери встала, но её тут же повело в сторону, и она вцепилась пальцами в спинку кресла.

— Странно, — виновато пробормотала она. — Так же было, когда я шла в зал. Но тогда я волновалась… а сейчас-то…

— Так бывает, если сначала сильно волнуешься, то потом приходит слабость. Я по себе знаю. — Кинрик протянул Темери руку, и она, поколебавшись лишь мгновение, приняла помощь. — Но мы только покажемся гостям. А потом сразу вернёмся. Вам нужно отдохнуть.

Голос наместника вернул себе прежнюю отстранённую холодность. И это Темершану совершенно устраивало.

Шедде покачал головой. Но всё-таки, подумав — кивнул. Ему тоже хотелось посмотреть, у кого из гостей лица вытянутся особенно сильно.

Казалось, прошло много времени, но на самом деле почти ничего не изменилось. Вроде бы встревожившиеся гости вернулись на прежние места, прислуга как раз готовилась подавать третью перемену блюд. Зал был по-прежнему полон, а их с Кинриком возвращение гости приветствовали вставанием.

Темери невольно подумала, что если бы это происходило в Цитадели до нашествия, и во главе стола сидел бы её отец, то, пожалуй, всё ещё и долго громко хлопали кто по столу, кто просто в ладоши — так принято тогда было выражать восторг.

Злосчастный шарфик вернулся на шею, но теперь лежал свободной мягкой складкой. Жаль, что вовсе его снять не представлялось возможным — красные ссадины от ошейника так и не прошли и были хорошо видны.

Напрасно Темери оглядывала зал в поисках испуганных или недовольных лиц: гости или успешно скрывали недовольство, или действительно были рады тому, что праздник не омрачился серьёзным скандалом.

Одно только и показалось странным: когда пришло время расходиться, Гун-хе лично у выхода подхватил под локоть невысокого пожилого ифленца в синем бархатном одеянии и, кивнув им с Кинриком, увёл куда-то по коридору, которым обычно пользуется только кухонная прислуга.

Кажется, в общем потоке слегка пьяных весёлых дворян этого никто не заметил.

Темери была уверена, что после такого насыщенного дня долго не сможет уснуть, но стоило лишь затворить комнату за служанкой — и как добралась до постели, поутру было уже не вспомнить.

Глава 13. «Рэту убили!»

Шкипер Янур

День был праздничный, так что в «Каракатице» веселье продолжалось почти до полуночи, слуги и хозяйка сбились с ног, да и сам Янур на ногах едва держался.

Последние годы жизнь не радовала горожан, да и нынче веселье было какое-то несмелое, словно люди пришли отметить затишье перед новым ураганом. Но какой-никакой, а всё же праздник случился, и никому, даже Януру, не хотелось заканчивать его раньше времени.

Закрываться при столь удачной торговле ему тоже не хотелось — давненько не было, чтобы в таверне все столики были заняты, народ толпился и у стойки, а кое-кто облюбовал даже широкие подоконники. Но за полночь добропорядочные горожане начали разбредаться. За столами остались лишь три большие компании, да ещё парочка юнцов устроилась на лавке у стены. Закуска у них была своя, но Янур смотрел на это сквозь пальцы — за пиво ребята заплатили честь по чести.

Тильва даже решила, что не будет греха, если она приберёт опустевшую часть зала, и принялась двигать тяжёлые стулья и лавки так, чтобы пройти меж ними с мокрой метлой. Грязь от сапог смоется в щели, специально оставленные между половицами, а крупный мусор будет сметён в таз и вынесен в яму на заднем дворе.

Именно в этот час в «Каракатицу» вошёл угрюмый, лохматый, бедно одетый мужчина, чей короткий «моряцкий» плащ был заляпан свежей грязью.

— Празднуете? — сказал он с лёгким презрением. — А в Цитадели-то, говорят, рэту убили.

Тильва выронила метлу — и этот звук оказался самым громким во внезапно повисшей тишине.

Янур идольцем замер у стены. У развернувшихся к позднему гостю посетителей на миг отвисли челюсти.

— Врёшь! — прохрипел один из них, — откуда сказка? Врёт он. Таких бродяг в Цитадель не пускают…

— Мне сказал друг. Он при кухне служит. Как раз начиналась первая смена блюд… он всё сам видел. Говорит, рэта глотнула вина, и ей стало плохо. Наместник её увёл, но мой друг клянётся, что видел сам — нести её пришлось на руках, а потом по замку стражу удвоили, гвардейцы из города приехали. В общем, я так скажу. Может, рэта и заслужила смерти, раз продалась ифленцам… но их коварство дальше терпеть нельзя. Надо мстить…