Проклятье инквизитора

Больше инквизиторы не медлили. Они пробились сквозь заслон, состоявший из женщин и нескольких мужчин. Женщины оказались решительней… или глупей. Кто-то намеревался вцепиться в лицо одного из охранников, и Эйдан выстрелил в воздух – последняя попытка докричаться до крестьян. Они ступали на путь, который вел к появлению королевской гвардии, когда никакие причитания уже не помогут. Всё это было слишком серьезным, чтобы совершать необдуманные поступки. Выстрел прогремел столь резко, что люди бросились врассыпную.

Мирис схватили. Она задергалась в руках охранников, закричала, взывая к милосердию, но Виллор остался глух. Эта ведьма ничем не отличалась от ей подобных. Он не была ни лучше, ни хуже других свободных магов и ведьм. Инквизитор не видел повода идти против закона и своей совести. Сколько их было, кто уверял в том, что не творил зла? Их постигла одна и та же участь, так почему же ведьма Мирис должна была ее избежать? Чем она заслужила снисхождение? У тех, кто был уже казнен наверняка нашлись бы защитники, готовые вступиться за приговоренного, но таких не оказывалось рядом, или же попросту опасались перечить инквизиции. Так была ли Мирис хоть чем-то лучше других?

– Привести приговор в исполнение, – это стало ответом старшего инквизитора.

И тогда… Мирис вырвалась из рук охраны, бросилась к Виллору и обхватила его голову ладонями, вынудив склониться к ней. Заглянула в глаза. Эйдан помнил этот взгляд: прямой, сосредоточенный, без мольбы и затаенного страха. Никс оттащил «ведьму» от друга, но она, ударив его, вновь кинулась в шейду. Вцепилась, словно клещами, опять заглянула в глаза…

– Тот самый момент, – прошептал Эйдан.

Да, несомненно, Мирис выплетала основу печати, и перстень пропустил ее сквозь заслон. Что это может значить? Только одно, магиня пользовалась иной формой направления потока. Выходит, адепты Нераты иначе управляют Силой? Это что-то, что было незнакомо создателям защиты для инквизиторов.

– Нерата становится всё занимательней и занимательней, – усмехнулся шейд и открыл глаза.

Небо порозовело, скоро совсем рассветет. Эта мысль лишь задела сознание инквизитора. Он вновь растворялся среди воспоминаний о недавнем прошлом…

– Ваше благородие, пощадите! – взвыли бабы, ободренные выходкой ведьмы.

Они заглушили то, что произнесла Мирис прежде, чем ее вновь оторвали от шейда. Он пытался скинуть с себя ее руки, но худенькая женщина оказалась неожиданно сильной. Она повисла на Эйдане, продолжая удерживать его взгляд. Еще и деревенские дуры… Они отвлекали вытьем, приводили в ярость. Взбешенным оказался и Никс, а после и охранники, которые скопом бросились на «ведьму». Она не сказала им ни слова, только лягалась, как дикая кобыла, продолжая цепляться за старшего инквизитора. Ей нужно было время, чтобы довести начатое до конца, и Мирис изо всех сил боролась, зная, что другой возможности ей не дадут.

Никс несколько раз ударил женщину прежде, чем ее волчья хватка ослабла. Мирис сбивали с Виллора, и крестьяне, все-таки поддавшись всему этому безумию, бросились на помощь «ведьме». Возможно, они даже смогли бы отбить ее, если бы один из охранников не выстрелил в здорового мужика, бежавшего к ним с топором. Толпа отхлынула, а Эйдан потерял терпение.

– К столбу. – Негромко велел он.

– Нет! – вот теперь в голосе Мирис появился страх.

Когда магиню привязали к столбу, Виллор обернулся к крестьянам.

– Принести солому, – приказал старший инквизитор.

Люди охнули. Никто не сдвинулся с места… в первую минуту. Первым очнулся староста. Он толкнул в спину своего сына:

– Неси, – хмуро сказал он, после обернулся к остальным и заорал: – Что рты раскрыли?! Совсем сдурели? Вы знаете, что творите? Мятеж! Это – мятеж!!! Знаете, что делают с мятежниками? Вы можете напасть на инквизиторов, и Мирис будет свободна. А дальше что? Я вас спрашиваю, дурачье! Ведьма уйдет отсюда, зато придет королевская гвардия! Шейд инквизитор кричал нам об этом, но его никто не услышал. А я, наконец, услышал и понял – я не хочу подыхать за ведьму Мирис! Всё, что она сделала для моей семьи – это дала травки от поноса. Дерьмо – не та цена, за которую я готов поставить жену и детей под ружья солдат короля! Не то, ради чего я отправлю внуков в приют!

– Но она спасла моего сына…

– Жизнь твоего сына не стоит жизни всей деревни! – гаркнул староста. – Несите солому!

И народ сдвинулся с места. Эйдан смотрел, как люди тащат солому, как виновато смотрят на Мирис, а она не сводила взгляда со старшего инквизитора. Тогда это можно было посчитать за гордость, за ненависть, за смелость, но теперь Виллор точно знал, чем она занималась – связывала их с Гортом. Вопрос только в том, как Мирис сумела это сделать, потому что зверь в деревне не проявился ни разу, хоть и стоял рядом.

– Эйдан, – Никс склонился к нему, – ты действительно намерен сжечь ее? Такая казнь не использовалась уже лет двести.