Проклятье Волчицы (СИ)

— Меда, я… Может быть, ты… — пробормотал он, впервые в жизни не зная, что и сказать.

— Налей мне твоего вина, — произнесла она. — Ты говорил, что делаешь его сам и оно у тебя потрясающее. Хочу попробовать… Опять, наверно, преувеличиваешь,— она усмехнулась.

Малфой оживился, выпрямился, поправил лацканы пиджака.

— Что? — воскликнул он, возвращаясь к своему самоуверенному виду лощеного аристократа. — Да я ещё и преуменьшил! Сейчас… Так, присаживайся сюда, подожди, вот… — он усадил её в кресло и сам налил вина в наколдованный хрустальный фужер. — А ну… Что скажешь?

— Подожди, я не распробовала.

— Аромат, почувствуй его.

— Мерлин, Люциус, я знаю, как правильно дегустировать вино!

Андромеда осталась в мэноре на эту ночь. Она ночевала в гостевой, но Малфой от радости чуть ли не танцевал. А когда она приготовила на завтрак яблочный штрудель, он почти признался ей в любви.

— Как же мне быть с тобой? — она пыталась уйти от него после обеда, но Люциус умолял остаться.

— Меда, я не выживу один. Сын куда-то пропал, и я уже переживаю. Прошла почти неделя. Останься до его прихода. Прошу.

И Андромеда осталась. Они просмотрели детские альбомы с колдографиями, которые уберегла Нарцисса, проговорили весь день и к вечеру, когда она уже хотела проститься с ним, двери в дом открылись, и вошёл Северус, а за ним Грейнджер. Они оба выглядели так, словно случилось что-то непоправимое.

— Люц. С Драко кое-что произошло… Он не вернулся, — отрывисто проговорил Северус, его бледное лицо было полно скорби.

Люциус непонимающе вздёрнул бровь:

— В смысле, не вернулся?

Почти такая же бледная, как Снейп, Гермиона бросилась к Малфою. По её щекам текли слёзы.

— Я знаю, он жив! Он жив! — произнесла она сорвавшимся дрожащим голосом. — Я чувствую это! Мне надо его достать оттуда! Люциус, пожалуйста, скажи Северусу, чтобы он позволил мне вернуться!

Сев перехватил её за руку, крепко сжимая, и покачал головой:

— Нет, девочка, его больше нет… Приди же в себя, Гермиона! Прими это! Если он остался там, то это навсегда, — Грейнджер всхлипнула и уткнулась в его широкую грудь, тихо воя от горя:

— Нет, нет, он жив! Он жив!

Люциус схватился за сердце. Его единственный сын…

— Нет… Он… Что случилось? — еле выговорил аристократ, резко постаревший на десяток лет.

Андромеда подхватила его, помогая сесть в кресло.

— Драко остался в Лабиринте Времени, — глухо ответил Северус.

Люциус замотал головой и закрыл лицо руками — он не был готов потерять своего ребёнка так рано…

***

Гермиона Грейнджер левитировала ящик с поспевшими помидорами, следя, чтобы ни один томат не свалился на землю. Конец августа был очень плодородным, и они вместе с Розой и Скорпиусом убирали урожай из теплицы.

С того самого дня прошло три месяца, но боль потери всё ещё не отпускала Гермиону.

Она всё так же с тоской смотрела в сторону гор, ожидая его возвращения, и не собиралась уходить из мэнора никуда, пока не дождётся. Драко был жив, Гермиона чувствовала это всем своим существом. Он не отвечал на её зов, но внутри что-то сжималось и требовало бежать к нему. Особенно по ночам.

Она звала его.

Драко… Драко… Драко…

Люциус и Северус перекрыли ей возможность бежать в ночь. Она злилась на них, но каждый вечер они запирали её в комнате на магический замок. Ведьма преображалась в дикого зверя и бесновалась там внутри. Её горестный зовущий вой разносился по Междулесью из ночи в ночь.

Северус повторял, что ей надо принять тот факт, что Драко больше нет. Люциус так и сделал, хотя перенес эту новость очень тяжело. Если бы не Андромеда, он бы скорее всего совсем увял и перестал двигаться. Но Тонкс осталась жить в замке, она морально поддерживала и его и Гермиону, помогала по хозяйству и разговаривала с ними обо всем на свете, стараясь отвлечь от грусти.

А Гермиона всё равно грустила. Она чувствовала — её любимый жив. Сердце Драко размеренно стучало где-то там, вдали от неё. Как же она хотела к нему, в его тёплые объятия. Целовать, прижиматься к его крепкому телу, готовить вместе с ним, смеяться и спорить. Быть с ним.

Мой охотник! Где же ты, почему не отвечаешь мне?

Она с тоской смотрела на горы.

— Гермиона, осторожно! — весёлый голос Скорпиуса отвлек её, и ведьма поняла, что рассыпала помидоры.

— Я стала такой рассеянной… — грустно улыбнулась она, мягко коснувшись своего живота, где спряталось волшебство, и вернула томаты обратно мановением волшебной палочки.

Драко. Драко. Драко…

Её сердце стучало именно в таком темпе. В ритме ожидания… Хоть всю жизнь она будет ждать его.

— Гермиона, — шепнул тихий голос, возвращая её в реальность.

— Да, я опять задумалась, — она улыбнулась и оглянулась на Скорпа, но того не было на месте.

— Гермиона. Я иду к тебе.

Это был не Скорпиус. Она ахнула и забыла обо всем. Помидоры упали на землю красными пятнами.

— Гермиона, — шептал до боли знакомый голос.

Это был он. Грейнджер не верила своим ушам. Драко Малфой возвращался домой?!

— Драко!!! — завопила она так отчаянно, что из дома выбежала Меда, а за ней и Люциус.

Скорпиус выглянул из дверей конюшни.

— Что случилось? — крикнула Андромеда, торопясь к задыхающейся Грейнджер.