Проклятье Волчицы (СИ)

Тот почему-то беспрекословно послушался её и быстро исчез из поля видимости. Предатель.

— Драко, я слышала, как ты тут пытался что-то разузнать у мальчика про это. — она указала на свои опухшие от его грубых жадных поцелуев губы и перешла на шёпот, пока он гипнотизировал её рот. — Не беспокойся, твой сын ничего не почувствует сквозь моё возбуждение. Когда я возбуждена, даже если ты выпорешь меня, он об этом не узнает…

Малфой сглотнул, представив как лупит её ладонью по голым ягодицам, а она кричит от боли и желания, лёжа обнажённая у него на коленях. Эта затея показалась ему очень соблазнительной.

— Грейнджер… Кхм… — он откашлялся и ядовито бросил. — Что ж ты сразу не сказала, что любишь, когда тебя бьют? Я бы хорошенько выпорол тебя в первый же день…

Она прищурилась и возмущённо выдохнула:

— Идиот, я не люблю, когда меня бьют! Только если ооочень ласково, — она подмигнула и, хихикая, побежала вслед за Скорпиусом, оставив Драко одного, приходить в себя.

Комментарий к 5. Красное платье

Ну что я вам могу сказать… Немного горячего полезно)) Вот и Драко уже не может держать себя в руках, когда такая красота в красном платюшке рядом носится)

Глава написалась на одном дыхании) Такого давно не было) Когда эти двое начинают сближаться, меня начинает прорывать) И простите те, кто ждал от этой истории треша и жести) Здесь он будет, но в малых порциях)

Мне, кстати, начало этой истории (а это пока начало) напоминает фильм “Укрощение строптивого”… Строптивого жеребца Драко))))

Очень люблю❤️ и жду ваших отзывов😍

========== 6. Женщины дома Малфоев ==========

Ночь.

Она стоит около огромного камня, гладкого, как могильная плита. Его скошенное острие стремится в чёрное беззвёздное небо. Она знает, что это алтарь, и она снова дикая волчица. Её мышцы напряжёны, пасть оскалена. Она чувствует запах крови. И дрожит. Кости ломит от мерзкого влажного холода, проникающего в каждую клеточку её мощного тела.

Мелькают светлые пятна. Волчица вздрагивает. По камню медленно ползут кровавые линии и движутся трещины. Они скручиваются, перекрещиваются, танцуют и образуют рунические надписи. Волчица, как ни странно, знает, что они обозначают.

Смерть, преображение, потеря, кровь… Жертва.

Знает, но, как только в её голову врывается пронзительный крик, память услужливо стирает это знание.

***

Ноги пронзило ледяной судорогой. Дернувшись от холода и боли, Гермиона резко проснулась в своей кровати. Она укуталась в одеяло по самую шею. Но чувство ледяного прикосновения не оставляло её. Ощущение было странное, как будто не принадлежащее ей. Холод шёл изнутри, терзая её электрическими разрядами и колкими льдинками. Гермиона мысленно расслабилась и поняла. Это Скорпиус. Его тело мерзло и просило о помощи.

Она вскочила с кровати, накинула тёплый черный халат и бросилась в коридор. Ноги не слушались, желая застыть в одной позе. Гермиона несколько раз споткнулась по пути и чуть не свалилась на пол. Но сдаваться она не собиралась. Сжала стучащие зубы и заставила свою магию согреть тело.

Магическое тепло сделало свое дело, и следующие коридоры дались легче, чем первые шаги. Она свернула в башню и, держась за шероховатые каменные стены, пошла наверх по винтовой лестнице.

Гермиона слышала, как замедляется сердце Скорпиуса, но это была не смерть. Организм юноши как будто впадал в летаргический сон.

Его высокую стройную фигуру она увидела сразу, как поднялась выше на этаж. Он стоял босиком в темном коридоре без рубашки, в одних пижамных штанах. За ним под холодным порывистым ветром, врывающимся в открытое окно, хлопали темные портьеры. Скорпиус не двигался. Его глаза были открыты, и он словно в трансе, не моргая, смотрел на картину, висевшую на стене, и трогал её пальцами.

— Скорпи… — позвала Гермиона.

Её голос потонул в шумном порыве ветра. Она нервно тряхнула рукой и кинула сгусток магии в окно. Оно с грохотом захлопнулось, шторы тут же опали, и наступила тишина.

— Скорпиус, — снова проговорила Грейнджер, делая осторожные шаги.

Он не сдвинулся с места, завороженно глядя на объект своего пристального внимания. Гермиона дотронулась до свечи на стене — зажегся слабый мигающий свет, и она увидела, на кого смотрит Скорпиус.

На портрете была изображена Астория Малфой. Его мать и жена Драко. «Бледная моль», как Гермиона окрестила её, когда разглядывала колдографию семейства Малфой в «комнате памяти». Блондинка на картине не сводила со своего сына тревожного взгляда.

— Скорпиус! — Гермиона повысила голос, и мальчик повернулся, глядя сквозь неё.

Он непонимающе моргнул несколько раз.

— Мама? — услышала ведьма еле слышный шёпот Скорпиуса.

— Нет, малыш, я не… — она протянула руку — его кожа была ледяной.

— О, Мерлин, ты совершенно холодный… — Грейнджер провела ладонями по его широким плечам и груди, согревая теплом магии.

Юноша постепенно оживал под её руками, каждое движение заставляло его дышать всё чаще, пока он не открыл широко глаза и не повторил громче:

— Мама… — на его щеки полились тихие слезы.