Проклятье живой воды

Девушка изумленно моргнула — минуту назад расслабленное, безжизненное лицо женщины вдруг словно озарилось внутренним светом. От апатии и равнодушия не осталось и следа, она приподнялась. Сухие твердые пальцы сомкнулись на запястье. Сила в этих пальцах еще была.

— Откуда ты узнала? Кому рассказывала про него?

Верну всю трясло. Эта девчонка что-то знала про Виктора. Она могла выдать его местонахождение. И выходило, что из-за нее в дом нагрянули чистильщики. Она всему причиной. Она виновата в том, что Виктора увезли.

— Никому. Пустите…

— Врешь. — сцепив зубы, миссис Чес с неженской силой принялась выкручивать запястье Мэгги. Та скрипела зубами, борясь с обезумевшей от гнева женщиной, пытаясь вырваться, но та держала крепко.

— Нет. Я… никому не… — она выворачивалась и рвалась изо всех сил.

— Все вр-решь. — от ненависти Верна не видела ничего вокруг. Девчонке больно? И хорошо. Пусть хоть кому-нибудь будет также плохо, больно и обидно, как и ей.

— Нет, — цедила та сквозь зубы. — Я…

— Его увезли. Из-за тебя.

— Что? — от неожиданности Мэгги перестала сопротивляться. — Как? Когда? Кто?

Ноги ее подкосились, и девушка чуть не упала на постель. По счастью, ее противница была слишком слаба и утомлена, чтобы воспользоваться шансом на победу.

— Вчера, — выдохнула Верна. — Или, скорее, позавчера… я уже не помню. Подкараулили, когда меня дома не было. Дверь выломали…он прятался, а они вытащили его…как дикого зверя… Он сопротивлялся, не хотел идти. Но они все равно… заставили его… моего мальчика…

Слова лились и лились нескончаемым потоком. Стиснув руки девушки, Верна выплескивала в словах свою боль и страх, тоску и одиночество. Она говорила, уйдя в себя, отрешившись от внешнего мира, и не замечала, как страдальчески морщится девушка.

Нет, Мэгги не было больно — много ли сил в руках пожилой усталой женщины? — но ее мучило осознание провала. Она ведь догадывалась, что сын миссис Чес заразился и рассчитывала на легкую добычу. А что теперь делать, девушка не представляла.

…Исследования мутантов.

Они проводились. Нечасто и негласно, но все в этой жизни оставляет свои следы и, если знаешь, где и что искать, непременно найдешь ответы. Вот и она нашла.

Как быстро выяснилось, речь не шла о какой-то научной работе или изучение их поведения. Нужна была свежая кровь, лимфа и сыворотка. А также, желательно, образцы пота, кожи, крови и понемногу остальных выделений, как бы странно или неприятно они ни выглядели. Представляя, как могут выглядеть испражнения мутантов, Мэгги морщилась от отвращения и боли. Когда тяжело заболела бабушка, мать отца, десятилетняя Мэгги оказалась на положении сиделки. Мать разрывалась между хозяйством и пятью детьми, и старшая дочка была вынуждена, возвращаясь с работы, еще и обслуживать старую бабку, которая из-за болезни мало того, что ослабла и с трудом поднималась с постели, но еще потом вовсе начала ходить под себя. И, если не Мэгги, могла часами лежать в своих испражнениях. А двенадцатилетней девочке приходилось их вытирать. Наверняка «остальные выделения» мутантов выглядят и пахнут еще хуже.

Но отказаться нельзя. Предупредив таким образом лаборантку, профессор Макбет сообщил, что некое высокопоставленное лицо желает с нею встретиться и обсудить дальнейшие действия.

Встреча состоялась сегодня, примерно за час до того момента, как Мэгги вошла в комнатку миссис Чес. Ради такого случая девушке разрешили покинуть завод посреди рабочего дня.

За проходной ее ждали. На обочине стоял высокий статный молодой человек в дорогом костюме, опирающийся на щегольскую трость. Но Мэгги опытным глазом заметила небольшой зазор между самой тростью и набалдашником. Резьба крышки? Или просто автоматически раскрывающаяся рукоять? Как бы то ни было, собеседник Мэгги был вооружен. И он явно был не один — возле угла улицы дожидалась карета.

— Мисс Смитсон? — он слегка коснулся кончиками пальцев полей цилиндра. Выглядело это так, словно молодой человек и хотел поприветствовать девушку, как подобает, но потом передумал.

— Да, это я. А…

— Мое имя — Джеймс Фицрой, третий баронет Кольд, племянник его светлости сэра Генри Фрамберга, графа Торнхильда.

— Э-э…очень приятно, — растерялась Мэгги. С племянниками графов ей пока общаться не доводилось. Едва ли не впервые в жизни она пожалела о том, что на ней просторные брюки-блумерсы, а не юбка.

— Профессор Макбет сказал, что вы — одна из лучших его сотрудниц. Практически, самый ценный работник.

Мэгги усмехнулась, но проглотила все слова, какие просились на язык, и только смиренно опустила взгляд. Что-то тут не так. Ее редко хвалили перед посторонними. Чаще отчитывали с глазу на глаз за то, что лезет не в свое дело.

— Ну, смотря в какой сфере деятельности… Мне приходится заниматься многими вещами и…

— Уверен, в той сфере, о которой идет речь, мы мне вполне подходите.