Проклятие

Случалось даже, что Вирдит, притворившись странствующим менестрелем, выступал сам – хоть перед крестьянами, хоть перед королями. Даже в этом обличии он запоминал истории, которые рассказывали в каждой деревне, через которую он проходил.

И чем больше бог слушал, тем больше в его сердце было нежности к простым смертным людям, готовым с одинаковым интересом слушать и простую сказку на ночь, и сказания о великих подвигах. Их истории были полны радости и борьбы, побед и поражений, но в них всегда жила скрытая надежда. Она заполняла пустоту внутри у Вирдита – пустоту, которая была в нем, хоть он и сам об этом не знал.

Так бог полюбил смертных.

Прошел год, и в день осеннего равноденствия Вирдит готовился вместе с жителями маленького городка насладиться Фрейдоновым Праздником урожая. Но в тот год праздник сулил больше тревоги, чем радости: земля родила плохо, и жители боялись, что им не хватит еды на зиму.

Но, вместо того чтобы возложить вину на Фрейдона, бога урожая, жители деревни обвинили Вирдита. Они вбили себе в головы, что бог-обманщик крутит колесо их судьбы, и в этом году им выпали одни невзгоды и несчастья.

Вирдит был обескуражен, ведь он-то знал, что колесо ни в чем не виновато.

Не в силах понять, почему Фрейдон пренебрегает своими обязанностями, и рассерженный тем, что вину возложили на него самого, Вирдит принял облик огромной птицы и улетел на поиски бога урожая.

Фрейдон тем временем блаженствовал, ведя простую жизнь на восточных равнинах Достлена, где он целыми днями работал в своем ухоженном саду, а вечерами ловил рыбу в устье реки Эптани. Он очень удивился, увидев старого друга, бога сказок, и с радостью пригласил Вирдита насладиться игрой в кости и чашей грушевого сидра в тени древней смоковницы.

Но Вирдит был слишком зол и никак не мог успокоиться.

– Урожай в этом году хуже некуда, – упрекнул он Фрейдона, – люди страдают! Почему ты не умножил хлеба и не наполнил плодами сады? Почему бросил на произвол судьбы славных деревенских жителей, которые полагаются на тебя?

Фрейдон был ошеломлен гневом Вирдита. Отставив чашу, он почти сочувственно наклонился к другу.

– Видишь ли, мой дорогой, я не вмешиваюсь в дела смертных на протяжении уже многих веков.

Вирдит его не понял.

– Но как же, ведь в прошлом году осенний урожай был богатым и обильным!

– Да, и, как мне сказывали, так случалось целых десять лет подряд. Но только потому, что шел дождь и светило солнце, а крестьяне как следует возделывали землю и сеяли семена.

Вирдит вытаращил на него глаза.