Проклятие

– Это абсолютно не твое дело, – начала Кэролайн, недобро сверкнув глазами, – но я, так и быть, повторю тебе то, что сказала Лене. Так уж вышло, что в понедельник днем я и правда была в школе – делала домашнее задание в библиотеке. А во вторник я была у учителя.

– Понятно, – ответила я.

Меня не оставляло чувство, что на этом история не заканчивается, и скоро меня ждут новые подробности – пускай и сообщат мне их крайне раздраженным тоном.

– А именно, у мистера Стефенсона, – уточнила она и уперла руки в бока, устремив на меня дерзкий взгляд.

Голос Кэролайн звучал до того уверенно, будто ее слова могли положить расспросам окончательный и бесповоротный конец. Увы, я совсем не разделяла ее уверенности. С одной стороны, вовсе не обязательно было приближаться к кабинету, где заседала редакция, чтобы запустить в окно во́рона… и в то же время вовлечь в эту историю учителя, как это сделала Кэролайн, – серьезный шаг, тем более такое алиби проще простого проверить. К тому же Кэролайн даже не заикнулась о вóроне. Виновный человек наверняка поступил бы так же, чтобы не вызвать подозрений и максимально отдалиться от столь странного происшествия.

– Можешь сама его спросить, если хочешь, – сказала Кэролайн, не сводя с меня глаз.

Наверное, она ждала куда более острой реакции.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, хотя на самом деле я – разумеется! а как же иначе! – при первой возможности собиралась заняться именно этим.

– Хорошо, – сказала я. – Но даже если он подтвердит твое алиби на вторник…

– Ах вот как! То есть теперь еще и алиби подтверждать надо? – возмущенно спросила она.

Пришел мой черед тяжело вздыхать.

– А что ты от меня хотела услышать, Кэролайн? Случилось нечто странное. И ты точно уже об этом слышала, потому что именно из-за этого Лена с тобой и заговорила. Она, судя по всему, держалась не слишком учтиво. Не знаю, что она тебе сказала, но после этого ты вбила себе в голову, будто и у меня к тебе есть какие-то вопросы.

– Твоя правда, – натянуто ответила она. – Но – погляди-ка – так ведь и случилось! И вот ты теперь стоишь передо мной!

– Ладно, упрек в предсказуемости – еще не самое страшное, что я слышала в жизни, – сказала я. – Ты говоришь, будто во вторник была у мистера Стефенсона. Я склонна тебе верить. Такое алиби нетрудно подтвердить – или опровергнуть. Но к тому, что случилось во время редакционного собрания, это не имеет никакого отношения! А еще, как ты знаешь, сегодня кто-то изрисовал дверцу шкафчика Дейзи. Даже если это была не ты, происшествие в редакции вполне может быть делом твоих рук.

– Да с какой стати мне это делать? Или ты собралась всю школу опрашивать? – спросила Кэролайн.

Аргумент.

А вот и контраргумент:

– Дейзи – моя лучшая подруга. И если понадобится, я и впрямь всех опрошу. Неужели не ясно? Но начать я решила с тех, у кого были мотивы сорвать спектакль. – Я вскинула бровь. – Как, например, у тебя.

Кэролайн сглотнула, а весенний ветерок растрепал ее волосы, откинув их с лица.

– Слушай, я и сама знаю, что слишком уж распереживалась во дворе, когда вывесили список участников.

– «Распереживалась» – это слабо сказано, – возразила я. – Если правильно помню, ты устроила настоящую истерику. Настолько сильную, что самому Стефенсону пришлось вмешаться.

– Ладно, зови как хочешь. Не собираюсь я с тобой об этом спорить. Ну да, у меня случился нервный срыв. Я была страшно разочарована, к твоему сведению. Я всерьез рассчитывала, что меня возьмут. Этот спектакль – одно из самых важных событий в городе. Сама посуди: чем еще в этом тоскливом захолустье заняться?

– А я вот люблю это «захолустье», – ответила я и вдруг поймала себя на том, что мне, конечно, легко так говорить, ведь в следующем году мне предстоит поступление в Колумбийский университет.

Кэролайн заметно смягчилась.

– Да я тоже, – призналась она. – Наверное, я и подшучиваю над Именинами, пытаясь сделать вид, будто меня ничуть не расстраивает, что я не буду участвовать в празднике в том качестве, в каком хотела бы. Уж пойми меня, будь добра! Я, конечно, в курсе, что в отличие от меня ты «в игре». – Она указательными пальцами начертила в воздухе кавычки. – Ну а что делать тем, кто остался за бортом? Бороться со своими эмоциями, только и всего.

После этих слов трудно было не проникнуться к Кэролайн сочувствием. Я ободряюще ей улыбнулась.

– Понимаю, ты хочешь скрыть свое разочарование. Но шила в мешке уже не утаишь. По-моему, все уже догадались о том, что ты сильно переживаешь. Или переживала.

Я затаила дыхание. Интересно, обидят ли ее мои слова? Вообще, в них была доля шутки, но за последние дни Кэролайн неоднократно давала понять, что провокация зачастую выбивает ее из колеи.

На миг на ее лице застыло невозмутимое выражение, и я уже начала беспокоиться, что невольно вернула наш разговор в прежнее тупиковое русло, из которого мне так хотелось выбраться. Но потом Кэролайн широко улыбнулась.

– Метко подмечено, – сказала она, одобрительно кивнув. – Молодец!

Неожиданная похвала, но я ее приму.