Проклятие Баальбека

— Абай-бабай, Отец Вечно синего Неба, спаси и сохрани верных сынов Твоих!.. Никола Архат, моли Творца всего сущего о нашей победе!..

Китбуга знал, что сейчас мамлюки обходят его войска. У них было сто тысяч сабель, а у него всего двенадцать.

Кутуз поставил Бейбарса в центре, твердо наказав ему ни при каких обстоятельствах не трогаться с места, а сам укрыл фланги в глубоких кремнистых лощинах. Он знал, что монголы хитры и коварны и наверняка попытаются, как это уже не раз бывало, ложным бегством заманить мамлюков в засаду. Но то, что скоро он увидел, превзошло все ожидания искушенного в боях полководца. Монголы решили атаковать в лоб. Кутузу даже показалось, что Аллах лишил их разума. Ведь монголов было почти в десять раз меньше.

Ожидание боя захватило Бейбарса. Он был красив в золоченных доспехах, высоком тюрбане с павлиньей джигой и красном плаще, который развевался на ветру, подобно крыльям птицы Хумай.

Перед лицом грозной монгольской лавы Бейбарс вынул из расписных, украшенных драгоценными каменьями ножен, кривую саблю, и, оборотившись к сарбазам, крикнул:

— Делайте, и увидит ваше дело Аллах и посланник Его, и все верующие!..

— Аллах Акбар! — закричали мамлюки, и тридцать тысяч отборных всадников понеслись навстречу асам Вихря и башкурдам Гемябека.

Монголы были полны желания победить. Они приободрились, когда увидели Китбугу. Он занял свое привычное место на каменистом холме возле девятиножного, с изображением белого кречета на синем полотнище, знамени. Этому учил его еще одноглазый Субудэй. Возле знамени уже находились Аткирах, Мэнгэту, Догчин и другие беки.

С холма хорошо просматривалось все поле битвы. Китбуга разделил тумэн на девять частей. Правое крыло составляли уйгуры Аткираха и Дадая, тумэн-ойраты, баргуты и урсуты Оголея, Нэкуна и Мэнгэту, левое — хабханасы, тубасы и ханкасы Ахутая, Намчина и Эмнэга. Чуть впереди находились тумэн-киргизы Догчина и Эршилту. В резерве Китбуга оставил кэшиктэнов Архая и «тысячу храбрых».

Его замысел был прост. Он решил постепенно вводить в бой свои войска, чтобы сковать под Назаретом все силы Кутуза, а потом бросить тридцать отборных сотен Архая на арабов и берберов, которые стояли у Капернаума. Кэшиктэны должны были смять их и вывезти из окружения многочисленные толпы беженцев.

Китбуга отдал Архаю всех лишних лошадей и верблюдов. Сын воспротивился его решению, но тумань напомнил ему о Джасаке, и Архай смирился. Они обнялись на прощание, и Китбуга отдал сыну свой канжар с крестом на фигурной рукояти.

— Это мой подарок будущему внуку, — сказал тумань. — Я хочу, чтобы ты продолжил наш род.

— Позволь мне остаться с тобой! — воскликнул Архай.

Китбуга недовольно поморщился, произнес резко:

— Ступай и сделай все, как я велел!

— Хорошо, — ответил Архай, и, вскочив на коня, повел кэшиктэнов к зеленым холмам Капернаума. За ними медленно потянулись испуганные толпы беженцев…

Асы и башкурды атаковали стремительно. Они метнули в мамлюков короткие сулицы, а потом резко взяли вправо, увлекая за собой самых горячих и нетерпеливых. Этого как раз и боялся Кутуз.

Напрасно Бейбарс пытался остановить их. Строй рассыпался, и первая линия сарбазов устремилась в погоню, но у кремнистой горы мамлюки напоролись на уйгуров Аткираха и Дадая. Они взяли нападавших в кольцо и почти всех перебили.

Китбуга усмехнулся. Кыпчаки так и не научились воевать.

Тумань взмахнул рукой, и в бой ринулись закованные в железные латы нукеры Ахутая, Намчина и Эмнэга. Они опрокинули правое крыло Бейбарса и погнали мамлюков прямо на засадные полки Кутуза.

Эмир был растерян. Бой складывался не так, как ему хотелось. Он бросил на помощь Бейбарсу двадцать тысяч свежих воинов. Но монголы ударили на левом фланге и прижали мамлюков к скале. Это Китбуга ввел в дело тумэн-ойратов, баргутов и урсутов.

Бейбарс медленно пятился к реке, и Кутуз отправил из резерва еще десять тысяч сарбазов.

Все мамлюки были в красных плащах. Со стороны войско Кутуза напоминало огромного огнедышащего дракона, которого с разных сторон атакуют маленькие и юркие степные волки. Они клочьями вырывают из его тела мясо, но вместо старого у дракона тут же нарастает новое.

В другой раз Китбуга вывел бы из боя свои сильно поредевшие сотни, однако сейчас он не мог этого сделать. От Архая еще не было никаких известий.

Сражение утратило прежнюю стройность и распалось на тысячи мелких схваток. Уже многие славные баторы пали в бою.

Китбуга видел, как Вихорь бросился прямо на копья мамлюков, как Гемябек, отчаянно работая саблей, одного за другим, зарубил пятерых мамлюков, а шестой сразил его, как могучий Эмнэг обратил в бегство целую толпу сарбазов.

Тумань обернулся к Догчину, который нетерпеливо ходил у него за спиной, и сказал:

— Настал твой час!

С диким воем покатились с холма сотни тумэн-киргизов. Они рассекли туловище дракона и устремились прямо к ставке Кутуза. Эмир бросил им навстречу десять тысяч мамлюков. В жутком безмолвии началась рубка.