Проклятие чёрного единорога. Часть II

Было время, когда все творения Единого Создателя жили вместе в мире и согласии. Города и леса в равной степени блистали красотой. Звери заботились о священных рощах, а духи природы, в них обитавшие, охраняли саму душу мира.

Но пришла беда. Движение недр земных разбило единый материк на континенты. Страх отделил тонкие пласты от материальных, и возникли царства духов и царства людей. Опустели священные рощи, а золотые города рухнули. Безвозвратно пропало и погибло невиданное множество созданий. А тех, что выжили, разлучили непреодолимые расстояния.

Однако был среди зверей один, отличавшийся силой невиданной и ещё более крепким сном. Так уж вышло, что спал он в то время, как мир сотрясало зло. А проснувшись, увидел, что оказался он один-одинёшенек. И потому как по природе своей не любил тот зверь покидать привычных угодий, не ушёл он в леса, а остался в опустелой священной роще.

Легенды Энсолорадо

 Сначала была тьма. Но вот во мраке забрезжил свет. Словно тёплый золотистый поток подхватил её, плывущую по безбрежному океану мрака. Сияющие воды омыли её и проникли внутрь. Они заструились по венам, артериям и наполнили собою мельчайшие капилляры. Они поглотили её всю без остатка, будто растворяя в себе сами границы её сущности.

Где она? Кто она? Она – там, где должна быть? Или она… уже не она, она… нигде и никто?

«Я – это я, – твёрдо сказала она свету, отделяясь от него. – Я… человек, женщина, охотница, – гордо ответила она на его молчаливый вопрос. – Я Дженна!»

Свет согласился. Он возвратил ей чувства, позволил снова слышать и осязать. Дженна ощутила под собой плотную землю и услышала весёлый смех где-то вдалеке.

– Ах, Рыжик, как же сегодня красиво! – звуки становились всё громче, обращаясь словами. – Небо и вода поделились с нами радостью! Ты иди, принеси нам синих яблок. А я посижу с ней рядом ещё немножечко. Вдруг она проснётся? Давно уже пора просыпаться!

Дженна почувствовала, как кто-то погладил её по волосам – мягкое прикосновение, тепло маленьких пальчиков. Она ощутила сладкий яблочный запах… и радость. Чужая радость наполнила наёмницу прежде, чем она вспомнила о своей боли.

Золотые воды, омывавшие девушку, постепенно становились всё ярче. Их колкий свет скопился у неё под веками. Не в силах больше выносить его, Дженна распахнула глаза. И свет вырвался наружу. Сияющими брызгами он разлетелся в разные стороны и застыл в ветвях огоньками белых цветов.

Дженна лежала в высокой траве, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хотя бы слово. А над ней распростёрли изогнутые ветви яблони. Деревья были невероятно огромными! Достававшие почти до самой земли ветви буквально ломились под весом жёлтых и красных, но вовсе не синих плодов. И в то же время между листвы сияли белые цветы. Их лепестки лениво осыпались, танцуя в воздухе подобно мотылькам.

– Просыпа-айся, – к ней склонилось миловидное курносое личико. Девушка тряхнула головой, откидывая со лба пышную чёлку. Её светло-золотистые волосы были переплетены с зелёной травой. – Ах ты соня… Ну сколько же можно спать?

Худенькая и смешливая незнакомка, одетая лишь в большие и неведомо как скреплённые между собой листья лопухов, потянула Дженну за руки, пытаясь приподнять. Наёмница ощутила свои пальцы, ладони и кисти, а затем и всё её тело будто обрело плотность. Всё, кроме ног. Дженна разомкнула сухие губы и застонала. Её голос – голос снова вернулся к ней!

– Где я? – прохрипела она.

Боль ушла, но осталось бессилие.

– У меня дома, – ответила златовласая незнакомка, одетая в лопухи. – Меня зовут Аука.

– Дженна, – выдохнула наёмница. – Моё имя…

– Угу, я знаю, – кивнула девушка. – Ты уже говорила, кто ты.

– Уже? – удивилась Дженна. – А долго ли я…

– Много-много времени! – было ей ответом. – Много чудесного, солнечного времени! Как же я рада, что ты наконец очнулась! А теперь вставай, Дженна!

«Вставай…» Наёмница глубоко вздохнула и попыталась вспомнить, как это делается. «Много-много времени» – дней, недель или… Сколько же она пролежала без движения? У дороги, здесь или… нигде?

– Я… не могу, – пожаловалась она. – Мои ноги…

– Ноги? – удивилась Аука.