Проклятие чёрного единорога

Девушка задыхалась, вбирая в легкие оживший туман. Казалось, он проникал до самых ее костей и наполнял легкие холодом. Тело почти перестало ей подчиняться, голова налилась тяжестью. Колдовство как будто замедляло пульсацию жизни. Джиа слышала, как все медленнее, все тяжелее бьется ее сердце…

Девушка запрокинула голову – так, чтобы кровь текла горлом, – тщетно всматриваясь в ночное небо. Скоро ли рассвет? Может быть, рассвет положит конец этому кошмару? Но ничего, совсем ничего не было видно сквозь едкую пелену.

Земля дрожала, зловоние становилось нестерпимым. Свет костра почти померк, и все вокруг сделалось пепельно-серым.

В этот момент, когда казалось, что вот-вот все будет кончено, они вдруг услышали громкий крик петуха. Поначалу этот крик был обычным петушиным – хриплым и отрывистым, но постепенно он набрал звонкую ярость и высоту, стал единым пронзительным воем.

И будто яркая вспышка молнии рассекла инородную серость. Аура распалась, и волна свежего ветра накатила на белесую стену. Туман вздрогнул, трусливо съежился и отпрянул обратно в лес, выпуская жертвы из липких щупалец.

Тоскливо и обиженно заскулило нечто между деревьев, затем послышался задорный лай и людские голоса. На поляну выбежали две собаки, а за ними Вирил Уом, Филе, несущий в руках клетку с петухом, и рыжий взъерошенный Поле с топориком, глава деревни Бариг Дорш и другие мужчины.

Вирил первым делом бросился к лежащей в беспамятстве Орфе. Он приложил ухо к ее груди. К счастью, девушка была жива и уже приходила в сознание. Джиа глубоко вдохнула посвежевший воздух и вытерла лицо краем рукава. Кровотечение остановилось.

– Мы нашли вас! – воскликнул Поле. – Воняет, конечно, но собаки взяли след!

– Вы обе пропали, – сказал Филе, – и мы поняли, что случилось неладное.

– Вы спасли нам жизнь, – тихо проговорила Джиа. – Всем нам. Спасибо…

– Что произошло? – прорычал Бариг Дорш. – Что это было?

– Нас похитили, – слабо простонала Орфа. – Меня и Джиа. А этот доблестный воин пытался нас спасти. – Она с благодарностью взглянула на ведьмака.

– Пытался, – хмуро заметил Летодор. – Леший знает, что это было. Я никогда в жизни не встречал подобного! Кажется, от этой твари, что призвали ваши деревенские молодцы, спасти может лишь…

– …Крик петуха, – договорила Джиа. – Крик птицы, что возвещает утро.

– Но что же теперь будет? Что нам делать, как избавиться от лесного лиха? – спросил кто-то из крестьян.

– Как бы знать, – вздохнула Джиа. – Думаю, что если его не «подкармливать», не давать ему крови, то, возможно, скоро оно и само исчезнет…

– Кровь повсюду – это темный ритуал, тьфу ты! – покачал головой Бариг Дорш, оглядывая поляну. – И, полагаю, это не первый раз…

Он метнул на жреца свирепый взгляд. Дрейчьис молча сидел на коленях, держась за челюсть и не смея поднять головы. Глава деревни был неглуп, ему не потребовалось много времени на то, чтобы осознать все случившееся и сопоставить события прошлых лет. Но, как ему ни хотелось самым жестоким образом прикончить преступника прямо на месте, он отдал приказ связать молодцов и отправить в деревню.

– Джиа, ты в порядке? – спросил Поле.

– Твое платье в крови, – сказал Филе.

– Со мной все хорошо, – слабо улыбнулась Джиа. – Идите, ребята…

– Но…

– А мне еще нужно кое-что доделать… – тяжело вздохнула она.

– Давай мы тебе хоть петуха оставим! – предложил Филе. – На всякий случай! Охранять будет.

– За охранника останусь я, – заверил их ведьмак. – Делайте, что велено.

Джиа хмыкнула, но спорить не стала.

Светало. Огонь в костре обгладывал последнее полено. Свежий утренний ветер очистил лес от неестественных испарений, оставив привычные запахи грибов, деревьев и сырости. Джиа сидела, скрестив ноги и закрыв глаза. Она дышала и слушала.

Слушала шум деревьев, шелест трав, слабые шорохи насекомых и далекие звонкие песни птиц. Она слушала запахи и голоса. Музыку воды, ветра, земли и огня. Она искала. Искала и нашла.

А затем она запела. Это была лишь мелодия, но мелодия непростая. Она дрожала в воздухе, окутывала ветви и деревья. Стелилась вдоль мхов и трав, словно лаская лес, прогоняя из него ненависть и страх. Джиа пела в унисон витали, и мир отзывался ей в ответ.

Когда же девушка замолчала, усталость взяла свое. Чудовищная тварь и ритуал до капли опустошили Джиа. И весь ужас прошедшей ночи обрушился на нее. Девушка спрятала лицо в дрожащие ладони и тихо всхлипнула. Ведьмак, сидевший все это время в отдалении, приблизился и, обняв сзади за плечи, прижал ее к себе.

– Все хорошо, – прошептал он. – Ты справилась. Все хорошо.

Теперь девушка казалась ему хрупкой и беззащитной. Он уже и сам не понимал, как мог угрожать ей. Она ведь была совсем еще юной и вовсе не такой грозной, как ей хотелось казаться. А мелодия, которую она пела лесу – нежная, чувственная, будоражащая, – она что-то сделала и с ним.