Проклятие демона

О самом Торреле, запершемся в родовом замке Вирсейров. О Маорелии и Майрее, по-прежнему держащих свою связь в тайне. О верном отцу Хемильдеоре и о Шимране.

События, потрясения и секреты в мире высших затянули меня. К Кеорсену за разговором медленно возвращалось привычное спокойствие. Нет, он не простит убийцу и когда найдет его — обязательно отомстит. Я знала это. Но сейчас думала о другом.

О том, что высшие, живущие дольше кого бы то ни было, не привыкли погибать насильственной смертью. Наоборот — они покидали этот мир по своей воле, устав от бесконечной смены веков. Всегда и во всем неподвластные остальным, сами решающие свою судьбу — вот каковы высшие. Их гордость и надменность, их непримиримость к переменам лежат в основе принятых порядков, словно камни в фундаменте стены. Но теперь эта стена дала трещину — ведь предсказать, как свет отреагирует на гибель демоницы первого рода, не берется даже Кеорсен.

А еще я думала о Лунаре. Боялась, что она может не справиться с эмоциями. Следуя внутреннему голосу, я предложила Кеорсену перенести ее в Северный замок и уже здесь рассказать обо всем. Мне хотелось быть уверенной, что, если маленькая высшая будет искать поддержку, она ее найдет. Но Кеорсен решительно отказался от этой идеи. Как он пояснил — в моменты эмоционального всплеска высшие могут быть крайне опасны. И он не желает рисковать мной. Амарелия же при необходимости сможет справиться с гневом Луны. Да и он постарается держаться поблизости. Однако, видя мое беспокойство, Кеорсен пообещал, что как только Лунара сама захочет, он перенесет ее в Северный замок.

Ночь давно опустилась на горы. В камине с тихим треском пожирал сухие поленья огонь, за окном вновь выла метель. Проговорив больше полутора часов, мы оба — и Кеорсен, и я — наслаждались тишиной. Крепкие объятия дарили чувство защищенности, но успокоить растревоженные мысли они оказались не в силах.

Беспокойство, волнение, страх — эмоции рождали в голове одно предположение хуже другого. Снова и снова я прокручивала в памяти все сказанное об Амадейне. Пыталась, но не могла перестать думать о ее смерти, о том, что ей пришлось пережить в последние дни. И внезапно, словно гром среди ясного неба, я поняла, что именно меня царапнуло в речи Кеорсена.

— Дом… — повторила я, отстраняясь и глядя на демона. — Ты сказал, что Рейшар с темными остались проверять дом. Но высшие не живут в домах, члены основных ветвей обитают в замках, а побочных — в поместьях. Домом же мы называли лишь одно место… — Кеорсен нахмурился, попытался остановить меня, но я закончила мысль: — Наше лесное убежище, дом моей матери.

Демон смерил меня тяжелым взглядом.

— Это Торрел им помог? Или Маорелий?

В душе колючим остролистом разрасталась злость. Совет или кто-то из него посмел осквернить дом моей матери! Место, где я появилась на свет, убежище, распахнувшее передо мной двери, когда я оказалась одна в лесу. Более того, теперь это не только мой дом, но и дом Тины, ее сына. Да как они посмели?!

— Маорелий сейчас пытается стать незаметным. — Кеорсен пожал плечами. — Все, что хотел, он получил. Ему нет резона совать руки в огонь, чтобы разворошить угли и заставить пламя взметнуться выше. А вот Торрелу… — Его глаза полыхнули алым.

— Отдашь его Кругу?

В душе против воли шевельнулось удовлетворение. Так ему и надо! Пусть свои же покарают его за все зло, что он совершил! Пусть он ответит перед каждым! Пусть…

— О нет, мой свет, — протянул Кеорсен, холодом своего голоса остужая мою горячность, — с твоим несостоявшимся женихом я разберусь лично. У него был шанс сохранить шкуру целой, и он его упустил.

— Но ты же говорил, что на жизни высших вы не покушаетесь…

— Только если не мстим, — закончил за меня демон. — Я был готов оставить его гнить в замке Вирсейров, надеялся, что он поймет, с кем играет, и не станет лезть на рожон. Но он оказался даже глупее, чем я думал. Теперь ему придется ответить за все. И нет, мой свет, — мне достался очень выразительный взгляд, — даже не пытайся заступиться за жизнь этого червя. Второй раз милосердие я не проявлю.

Я замерла, вглядываясь в полыхающие жидким огнем глаза Кеорсена. Нет, жалости к Торрелу у меня не было, он заслужил наказание. За то, как вел себя со мной, как поступил с Тиной, за свои честолюбивые планы. Но вместе с тем я отчетливо слышала звучащий на границе сознания голос совести. Интонациями Ба он напоминал мне о ценности каждой жизни, умолял вмешаться, и я едва не прислушалась к нему. Открыла рот, собираясь заступиться, но не смогла выдавить из себя ни звука. В защиту того, кто угрожал Тине и ее нерожденному ребенку, был готов убить их, если потребуется, у меня не нашлось слов.

Сомкнув губы, я кивнула.