Проклятие древних жилищ<br />(Романы, рассказы)

— Вы еще не легли? — вошел Кобе Лампрель. Его прирожденная веселость, казалось, оставила его. У него был мрачный взгляд. — Я солгал господину Кершову.

— Надеюсь, он не заметил. Кобе, я не сомневался в этом, — печально вымолвил я.

— Это не была собачья морда. Это даже не был мужчина.

Я молча кивнул.

— Это была женщина… я позволил ей уйти.

— Почему? — прошептал я. — Ведь она убийца, а Кенмор…

— Плевать мне на Кенмора. Если бы он проник к нам, как вор, я бы прикончил его, сыщик он или нет. Женщина его не убивала, а закричала потому, что единственная видела, что здесь происходит, даже через полуматовые стекла.

— Ты прав, Кобе, — вздохнул я. — Я знал это. Ты разглядел ее лицо?

— Нет. Я оставил капюшон у нее на голове, но ощутил запах ментоловой пастилки, которую она сосала!

— Бог хранит ее, кем бы она ни была! — воскликнул я.

— Да, Господь лучше видит, что происходит в сердце людей, чем Кершовы и Кенморы, вместе взятые, а полицию я оцениваю не столь высоко, чтобы обсуждать то, что предпочитаю хранить при себе.

Утром я обнаружил записку Патетье в почтовом ящике.

Мой дорогой Хилдувард,

Я решил последовать твоему совету. Отправляюсь проветриться в Арденны, как ты их называешь.

Как только найду тихий уголок, где смогу забыть о сыщиках и убийствах, ты сможешь присоединиться ко мне.

Когда почувствую себя прежним и вернусь в Гент, то сожгу все эти романы.

Твой преданный Патетье.

Я, не глядя, снял с полки приключения Робинзона Крузо. Как и он, я пребывал на острове, окруженный опасностями. Но Пятница присматривал за мной.

Глава десятая Фантом

Я не представлял, что конец злоключений так близок.

Во второй половине дня в дверь позвонил полицейский и передал просьбу господина Кершова немедленно прийти в замок Ромбусбье. Я, забыв о моросящем осеннем дожде, помчался в старый квартал, где когда-то жил, и, пробегая по Темпельгофу, бросил меланхоличный взгляд на закрытые ставни цирюльни Патетье. Я переживал, что старый друг так внезапно покинул меня. Во дворе древнего жилища я увидел бригадира и пятерых полицейских в гражданском.

— Комиссар ждет вас в коридоре, господин Сиппенс, — сообщил бригадир, отдав военное приветствие.

Я взбежал по крыльцу, толкнул дверь и удивленно вскрикнул. Рядом с Кершовом стояла моя бывшая служанка Барбара в кургузом черном платьице, карнавальной шляпке на голове и с перекошенным плечом.

— Барбара! Как…

Кершов знаком велел мне замолчать.

— Будет время для объяснений, — твердо сказал он. Он выглядел взволнованным и даже возбужденным. — Следуйте за нами, — потребовал он.

Мы не обменялись ни словом, поднимаясь по лестнице, пока не пришли в низенький зал, откуда потайная дверь вела в подземелье. Кершов возглавлял шествие, Барбара, прихрамывая, шла за ним, я остался в арьергарде. Открыв дверь и готовясь спускаться по спиральной лестнице, Барбара вышла вперед. Кершов не помешал ей. После нескольких шагов внизу она остановилась.

— Тихо… Вы ничего не слышите? — спросила она.

Мы прислушались… слышен был странный шум.

— Словно… — начал Кершов.

Но Барбара прервала его:

— Дерутся! Боже, не дай нам опоздать!

Она пробежала мимо тюремной камеры и замерла рядом с маленьким низким залом с колодцем. Из-за закрытой двери доносился глухой шум: топот ног и прерывистое дыхание. Я увидел, что Кершов достал револьвер и крепко сжал его. Барбара повернулась к нему.

— Как только открою дверь, стреляйте! — требовательно прошептала она. — Никаких колебаний… стреляйте… и стреляйте, чтобы убить, иначе никто не выйдет отсюда!

— Знаю, — пробормотал господин Кершов, поднимая револьвер, — ломайте дверь.

Барбара изо всех бросилась на дверь. Та распахнулась. Признаюсь, все произошло со скоростью молнии. В бледном свете кучерского фонаря, стоявшего на бортике колодца, были видны двое борющихся мужчин. Вначале я не узнал их, поскольку они тесно сплелись. Господин Кершов с колебанием навел револьвер на дерущихся. Один из драчунов резким рывком попытался вырваться из объятий другого и попал в свет фонаря. Я узнал обоих: это были Борнав и Патетье, которые сражались не на жизнь, а на смерть.

— Он высвобождается! — крикнула Барбара. — Стреляйте! Грохнул выстрел. Сквозь полумрак пролетела огненная стрела.

— Попал! — крикнула Барбара, когда один из мужчин рухнул на пол с пронзительным воплем.

Я, как сумасшедший, заплакал. У моих ног… неподвижно… мертвый… лежал Патетье.

— Вы… убили… того, кого не надо было убивать! — завопил я, угрожая Кершову кулаком.

— Нет, — тихо сказала Барбара и указала на Борнава, который почти без сознания упал на руки офицера полиции. — Это… Токантен!

— А он? — выкрикнул я, указав на труп своего старого друга.

— Фантом!

Я был готов выплюнуть ей в лицо свое несогласие, гнев и возмущение, но Барбара оттолкнула меня и закричала: