Проклятие Гавайев

Вскоре катер подходит достаточно близко, чтобы люди с хорошими биноклями могли разглядеть цвет флага на флагштоке. Синий флаг выглядит гораздо живописнее на фоне красного закатного неба, чем белый, оповещающий о поимке ахи, и когда раздается первый крик: «Синий!», толпа поспешно окружает весы.

Любой удачливый капитан катера понимает разницу между рыболовным бизнесом и шоу-бизнесом. Первый — опасное занятие, где за успех ты платишь сам, рискуя здоровьем и жизнью на голубых просторах океана; в шоу-бизнесе рискуют и платят за твой успех совершенно посторонние люди. Поэтому, когда ты из-под заходящего солнца влетаешь в залив Кайлуа с большой рыбой, будь добр, сделай это не спеша! Войди в залив по грациозной дуге, вписавшись в фон из парусников и вулканов, потом развернись кормой к весам на пирсе и медленно, унцию за унцией, отмерь им, ждущим на причале, всю меру своего успеха. Сделай это стильно! Твоя команда сможет сыграть эту сценку!

Капитан — на мостике, лицом к толпе: одна рука на штурвале, другая на дросселе. Его помощник и клиенты — внизу, на корме, также повернулись лицом к народу и в этот критический момент стараются ни в коем случае не сделать чего-нибудь нелепого, что смазало бы впечатление. Катер медленно пятится к причалу, и вот уже цепь лебедки взметнулась над кормой, чтобы принять пойманную рыбину.

Большинство так называемых рыбаков, заплативших за привилегию ловить крупную рыбу под руководством больших профессионалов в водах Коны, известных как место мировых рекордов в спортивном рыболовстве, плевать хотели на то, что станет с пойманной ими рыбой после того, как они сфотографируются с этим зверем, подвешенным за хвост на стальной виселице в конце причала. Доставка Рыбы — вот единственно важное событие в Коне в этот, да и в прочие часы суток; потому что Большая Рыбалка есть то, ради чего существует побережье Коны (поговаривают, что для местных не менее важен урожай марихуаны и мошенничество с недвижимостью, но все это враки!).

Надрать всем задницу в Коне — это и означает войти на закате в гавань и подойти к весам с большой рыбой. Не с тремя-четырьмя рыбками средних размеров, а именно — с Большой Рыбой. И толпа понимает это. Они засмеют любого, кто сунется к весам с чем-то, что может быть поднято на причал без участия крана.

Жажда крови просыпается в толпе вокруг весов к закату солнца. К пяти все уже пьяны до полного безобразия. Жители Питтсбурга, приехавшие на Гавайи в первый раз, стоят на пирсе и как пресытившиеся зрелищем знатоки рассуждают о достоинствах рыбы, размерами равной автомобилю, который они только что арендовали в аэропорту.

— Насколько велика эта рыбка? — спрашивает она.

— Она действительно велика, дорогая, — отвечает он. — Весы показали сто двадцать два, но я думаю, это только голова. Тело размером с корову. Весит не меньше тысячи, я полагаю.

То, что разворачивается вокруг весов на причале в заливе Кайлуа, есть настоящая драма, и напряжение усиливается по мере того, как прибывают все новые и новые катера. К пяти часам зрители начинают требовать тысячефунтовых зрелищ, и горе тем капитанам, что явятся на зов толпы с чем-либо меньшим.

И нет спасения от того судилища, потому что капитану нужно платить за горючее и прочие удовольствия рыбалки, а даже стофунтовый ахи идет в июне по два доллара семьдесят восемь центов за фунт, и отказаться от того, чтобы привезти рыбу к весам на продажу японцам, — слишком дорогое удовольствие, а потому капитаны везут все, что поймали, везут и становятся объектом насмешек толпы. За свои услуги капитаны заламывают приличную цену, и в набор услуг для клиентов включена возможность сфотографироваться на пирсе с любой пойманной рыбой — даже с крохотным девяностофунтовым марлином, который при вываживании практически вырвал руки из суставов поймавшему его туристу (при этом все убеждали его, что рыбка потянет на все пятьсот фунтов — но только до момента истины, когда трофей вздернули на весах).

Любая рыба покажется огромной, когда, попав вам на крючок, она на двадцать футов вверх выпрыгнет из воды в двухстах ярдах позади катера. И стофунтовая добыча будет казаться монстром весом в миллион фунтов после того, как вы будете уламывать ее в течение двух-трех часов, а потому клиенты всего за пятьсот долларов уже влюблены в это дело еще прежде, чем забросили свои удочки.

Они жаждут получить свои цветные «восемь на десять» фотографии после того, как придут к пирсу и вывесят добычу на всеобщее обозрение, чем бы это ни закончилось — гулом одобрения или смехом. На худой конец сойдет и какая-нибудь «килька» фунтов в двадцать, потому что единственное, чего они реально боятся, — это прийти ни с чем.