Проклятие королей

Я едва могу заставить губы складывать слова.

– Королева очень опечалена.

Он кивает, словно это само собой разумеется, словно она почти заслуживает скорби; а он нет.

За его спиной поднимается из-за стола Бесси, игравшая с королем в карты, пока его жена рожала мертвого ребенка. Что-то в том, как она отворачивается от моего взгляда, привлекает мое внимание. Она отворачивает лицо, а потом отступает в сторону, будто пытается улизнуть и не попасться мне на глаза, будто прячет что-то.

Никем не замеченная, она делает реверанс королю в спину и отходит, оставляя выигрыш, точно забыла про него, и тут, когда она разворачивается, чтобы выйти за дверь, я вижу округлившийся живот под складками богатой ткани ее платья. Я вижу, что Бесси Блаунт беременна, и, полагаю, от короля.

Вестминстерский дворец, Лондон, зима 1518 года

Я дожидаюсь, пока королева не приготовится вернуться ко двору; ее печаль усмирена, Катерину причастили, помыли и одели. Я собираюсь поговорить с ней утром, после заутрени, когда мы будем возвращаться из часовни.

– Маргарет, думаете, я не вижу, что вы хотите со мной поговорить? Вы не думаете, что после всех этих лет я научилась вас читать? Вы собираетесь попросить разрешения поехать домой и женить своего красавца Артура?

– Я буду вас об этом просить, – соглашаюсь я. – Скоро. Но сейчас мне нужно с вами поговорить не об этом.

– Тогда о чем?

Я едва могу заставить себя стереть улыбку с ее лица, ведь она так старается быть веселой и беззаботной. Но она не знает, как весел и беззаботен сделался двор.

– Ваша Светлость, боюсь, мне придется сказать вам нечто, что вас встревожит.

Мария де Салинас, нынешняя графиня Уиллоби, подходит к королеве и смотрит на меня, словно я предательница, раз собираюсь огорчить королеву, которая уже так много страдала.

– Что теперь? – это все, что говорит королева.

Я набираю воздуху.

– Ваша Светлость, Элизабет Блаунт. Пока вы были в родах, она была с королем.

– Это не новость, Маргарет, – ей удается беспечно рассмеяться. – Никудышная вы сплетница, раз говорите мне о таком старом скандале. Бесси всегда с королем, когда я жду ребенка. Это своего рода верность.

Мария говорит что-то про себя и отворачивается.

– Да, но чего вы не знаете… теперь она беременна.

– Это ребенок моего мужа?

– Полагаю, да. Но он его не признал. Она не привлекает внимания к своему положению, разве что платья натягиваются у нее на животе. Она мне не сказала. Она ни на что не посягает.

– Маленькая Бесси Блаунт, моя собственная дама?

Я мрачно киваю.

Она не плачет, она отворачивается и смотрит в окно эркера галереи, одним легким движением отодвинув поддерживающую руку Марии. Она смотрит сквозь маленькие стекла на заливные луга, серые от льда и сугробов. Смотрит на холодную реку, но видит лишь воспоминание о матери, плачущей лицом в подушки, с разбитым из-за неверности мужа, короля Испании, сердцем.

– Эта девочка со мной с двенадцати лет, – задумчиво произносит королева; ей удается тихонько рассмеяться. – Я явно плохо ее учила.

– Ваша Светлость, она никак не могла бы отказать королю, это невозможно, – тихо говорю я. – И я не сомневаюсь в ее любви к вам.

– Ничего удивительного, – ровным голосом отзывается она, словно холодна, как морозные цветы на стекле.

– Нет, наверное.

– Король выглядит очень довольным?

– Он ничего об этом не говорил. И ее сейчас здесь нет. Она, Бесси, удалилась от двора, как только у нее… как только…

– Как только всем стало видно?

Я киваю.

– И куда она отправилась? – без особого интереса спрашивает королева.

– В дом в приорате Святого Лаврентия, в графстве Эссекс.

– Она не сможет родить ему ребенка! – внезапно страстно выпаливает Мария. – Ребенок точно умрет!

Я ахаю при ее словах, они звучат как проклятие.

– Это не вина короля, что у нас есть только принцесса Мария! – тут же поправляю ее я.

Говорить иное – значит, сомневаться в состоятельности и здоровье короля. Я поворачиваюсь к своей подруге королеве.

– И не ваша вина, – очень тихо добавляю я. – Это, должно быть, Божья воля, Божья воля.

Королева поворачивает голову и смотрит на Марию.

– Почему Бесси, такая молодая и здоровая, не сможет родить ему ребенка?

– Тише, тише, – шепчу я.

Но Мария отвечает:

– Потому что Бог не может быть к вам так жесток!

Катерина крестится и целует распятие, висящее на коралловых четках у нее на поясе.

– По-моему, я пережила куда худшее горе, чем рождение бастарда у малышки Бесси, – говорит она. – И потом, вы не понимаете, что теперь король утратит к ней интерес?

Гринвичский дворец, Лондон, май 1519 года

Мои кузены и другие лорды королевства – Томас Говард, старый герцог Норфолк, и его зять, мой мажордом, сэр Томас Болейн – встречаются наедине с королем и папским легатом Уолси и объясняют, что поведение буйных молодых людей при дворе дурно сказывается на всех нас. Генрих, любящий веселье и смех своих товарищей, ничего не хочет слышать против друзей, пока старшие не рассказывают ему, что молодые придворные во время дипломатического визита выставили себя дураками во Франции, прямо перед самим королем Франциском.