Проклятие короля

  Поэтому, увидев перед собой высоченные стены родового гнезда баронов Брешт, я не сразу понимаю, что это такое. И даже удивляюсь издалека. Так, как будто смотрю не на герсу, перегораживающую въезд в захаб, а на ее изображение. Впрочем, отрешиться от созерцания 'изображения' мне не удается - на мое плечо ложится тяжеленная ручища Крегга, а потом раздается его встревоженный шепот:

  - Мэл! Ты как, в порядке?

  - В порядке... - киваю я, и снова вываливаюсь из течения Времени...

  ...Барон Раздан хмурит кустистые брови, жует собственный ус и молчит. В его взгляде такое дикое смешение чувств, что мне в какой-то момент вдруг становится смешно. Одно предложение, невеликая просьба, высказанная со всем полагающимся пиететом, вгоняет его в состояние ступора. Понятия не имею, что творится в его голове, но на лице мелькают тени не слишком подходящих друг к другу эмоций. Жалость и уважение, недоумение и ненависть, грусть и безумная злоба. Впрочем, почему бы и нет? Моя просьба должна звучать для него странно. И где-то даже обижать. Поэтому я не улыбаюсь. Между мною и моими чувствами стена изо льда бесстрастности. И все та же Боль. Я холодно смотрю в глаза барону и жду ответа... Долго... Почти целую вечность...

  Первой фразы хозяина замка Брешт почти не слышно: он словно говорит сам с собой, не заботясь о том, чтобы я разобрала его бормотание. Но потом в голосе начинает звучать металл, а в глазах медленно разгорается пламя бешенства:

  - Да, я понимаю, что в вашем роду больше нет ни одного мужчины. И что Долг Крови, кроме вас, отдавать некому. Я, скрепя сердце, могу согласиться даже с тем, что месть - важнее традиций. И что вы имеете полное право отправиться в Пограничье не после поминок по своему брату, а вместо них. Но я не могу понять другого - почему вы, дочь человека, который был мне ближе, чем родной брат, отказываетесь от моей помощи? У меня достаточно магов и солдат; я прошел не одну войну; в конце концов, я имею право разделить с вами этот самый Долг!!!

  Я грустно улыбаюсь и негромко говорю:

  - Барон! Вы неправы. Я приехала к вам именно за помощью. К вам, а не к кому-нибудь другому. Мне не нужны маги и солдаты. Для того чтобы я смогла отомстить, мне требуется только это. Почему вы не хотите считать все вышеперечисленное помощью?

  Раздан изо всех сил сжимает пальцы на рукояти меча и кривит губы в злой усмешке:

  - Баронесса! Вы что, ищете смерти? Для того чтобы найти и уничтожить убийц вашего отца и брата, недостаточно взять на себя Долг Крови, повесить на пояс меч и выехать из родового замка... Простите за грубый вопрос, но что вы вообще знаете о войне?

  Я не обижаюсь и не злюсь. Просто пожимаю плечами, набираю в грудь воздуха и говорю:

  - Ничего. Я всецело полагаюсь на опыт тех, кто стоит за моей спиной. Поэтому стараюсь следовать их советам максимально точно. Ибо прекрасно понимаю, что любая моя ошибка может отправить во Тьму и близких мне людей, и преданных мне или им вассалов...

  Барон переводит взгляд на Облачко и негромко рычит:

  - Но ты-то хоть понимаешь, что мотаться по дорогам Пограничья вшестером - это самоубийство? Скажи, неужели ты искренне веришь, что без хороших стихийников, жрецов и лучников вам удастся справиться с отборными отрядами Матеуса Коротышки?

  Эрр Маалус дергает себя за бороду и без тени улыбки произносит:

  - Ваша милость, я почти уверен, что нам это удастся. Если, конечно, мы сможем найти нужное нам количество телег, возниц и муки...

  Барон опять закусывает ус, потом вцепляется в ворот щегольского синего котарди, с хрустом оттягивает его вниз и диким взглядом оглядывает стоящих за моей спиной Гериельта, Молчуна и обоих мечников. На его шее, передавленной воротом, тут же вздуваются жилы. А на покрасневшем лице выступают капельки пота. Несколько мгновений ожидания - и барон разжимает белые от напряжения пальцы, потом разглаживает ворот, приглаживает короткие седые волосы, и, зачем-то изобразив галантный поклон, произносит:

  - Баронесса! Ваши телеги будут стоять во дворе моего замка завтра на рассвете. А пока могу я попросить вас разделить со мной ужин?

   Глава 32. Эрр Эйд Обух.

  Здесь, в предгорьях, миром правила поздняя осень. С крон низеньких, невесть как удерживающихся на горных склонах деревьев облетала последняя листва. Порывистый, уже по-зимнему злой ветер, завывающий в расщелинах скал, подхватывал срывающиеся с изломанных ветвей красно-коричневые пятнышки листьев, и, протащив их по промерзшей земле к краю пропасти, сбрасывал в море белоснежных облаков.

  Отсюда, с вершины перевала, облака, устилающие долину, казались чистыми, как свежевыстиранное белье. А еще мягкими и теплыми, как лежащее на печи пуховое одеяло. Только вот кутаться в это 'одеяло' не было никакого желания: воспоминания о проливном дожде, льющем в предгорьях, до сих пор заставляли эрра Эйда ежиться. А порывы ветра, пробирающие до костей - доставать из переметной сумы Урагана очередной амулет с руной Истинного Тепла, и, повесив его на грудь, крошить пальцами тонкую деревянную основу.