Проклятие лилий

— Я должна поехать с тобой, — заявила она, вытирая мокрые щеки. — Обязана, понимаешь? Если я останусь в замке, произойдет что-то страшное.

— С кем? Со мной? — усмехнулся я. — Твой папа сейчас напророчил мне великую судьбу.

— Нет, со мной, Эд. Знаешь, почему я убежала из дома в туман? — Лили тихонько всхлипнула и закрыла лицо руками. — Я все время вижу девушку. Она стоит передо мной и зовет. И она мертва, понимаешь?

— Ты видишь ее только в Эйшвиле?

— Да! И я так боюсь, Эд.

— Тебе надо поговорить об этом с папой. — Я обнял Лилию за плечи. — Он у вас провидец, не я.

— Нет, нет. — Она затрясла головой. — Я очень за него боюсь. Папа пытается защитить нас с мамой и совсем не думает о себе. И рассказывать об этой девушке ему нельзя, обещай.

— Обещаю, Лили. Но ведь это не значит, что ты должна поехать со мной.

— Конечно нет, — вздохнула она и вытерла слезы. — Прости.

— За что? Все будет хорошо, вот увидишь. Не можешь поговорить с папой, так попроси маму, чтобы она увезла тебя отсюда на время.

— Ты прав. — Лили светло улыбнулась. — Я поговорю с мамой, как только папа уедет.

Вскочила на ноги, легонько чмокнула меня в щеку и умчалась, а я остался. Все слишком запуталось, и я сам не знал, к чему приведет мой путь.

На закате мы попрощались с обитателями замка. Эйш тоже был одет по-дорожному и собирался отправиться в обратный путь. Лили выглядела заплаканной, а Анита стояла рядом с дочерью и улыбалась.

«Счастливого пути, Эдгар, — сказала мне на прощанье. — Обними от меня Эрвинга и Эмми, передай, что я очень по ним скучаю».

— Обязательно, лери Эйш, — ответил я. — До встречи, Лили.

— До встречи, — ответила она и грустно улыбнулась. — Береги себя.

— Выступаем!

Айк Эйш стал нашим провожатым — он вел лошадь впереди, мы шагали следом, пока земли Эйшей не остались за спиной.

— Здесь наши пути расходятся, — развернулся ко мне Айк. — Позволите сказать вам пару слов на прощанье, Аттеус?

Я отошел с дороги следом за ним. Мы не стали уходить далеко, всего лишь сделали десяток шагов, чтобы посторонние не могли нас слышать.

— Я хотел еще раз поблагодарить вас за спасение дочери, — сказал Эйш холодно. — Ваши пути пересеклись не случайно, и если кто-то мог помочь Лили, то это вы. Я бы опоздал. Война рано или поздно закончится, Эдгар, и вы приедете в Эйшвил, если на то будет воля богов. Не знаю, буду ли там я сам, сейчас все меняется, будто вода, но я желаю вам удачи, несмотря на то, что мы воюем по разные стороны. А еще будьте Аттеусом. Вашему роду везет. Хотя, наверное, это сложно назвать везением.

— Вам тоже удачи, лер Эйш, — ответил я. — Какие бы сложные отношения ни связывали наши семьи, надеюсь, все мы доживем до конца этой войны. Так что, возможно, свидимся.

Мы пожали друг другу руки, Айк вскочил в седло и пустил лошадь в галоп, а для нас потянулись долгие дни перехода до Самарина. Вот только то и дело я ловил себя на мысли, что постоянно думаю о Лили и беспокоюсь, как она там. Оставалось надеяться, что все благополучно.

Тиана

Илверту пришлось задержаться в городе, и я безумно этому обрадовалась. Снова прибыли послы из Верании, предлагали союз против Изельгарда, но Илверт отказался. Точно так же он отказался от очередного предложения Осмонда. На этот раз кроме свадьбы и Самарина оно включало часть земель Литонии, и над ним Илверт думал куда дольше. Он часами стоял перед большой настенной картой, которую отыскали где-то в отдаленных комнатах дворца, что-то мысленно примерял, водил карандашом. Предложение Осмонда было очень щедрым. Более того, можно было снова предложить королю Изельгарда объединиться против Верании, и, глядишь, из этого вышел бы толк.

— Я не верю Осмонду, — говорил мне Илверт. За эти дни так сложилось, что мы почти все время проводили вдвоем, если только король не был занят государственными делами. — Ему ничего не стоит нарушить любые договоренности.

— Согласна, — ответила я ему. — Знаешь, мой папа никогда с ним не ладил и в столице бывал только раз в году, в годовщину победы над Литонией.

— И тем не менее именно благодаря упорству твоего отца эта победа состоялась. В короткие сроки он захватил всю Литонию от границы Изельгарда до Самарина и убедил Осмонда отменить рабство на этих землях.

— Да? Я не знала, что это папа уговорил Осмонда.

— Так рассказывала мне мать. — Илверт ненадолго отвлекся от карты. — Заткнись!

Это уже в сторону. Видимо, призраку отца.

— Что он говорит? — спросила я.

— Что надо было казнить Аттеуса на месте, желательно вместе с Вейсом, — усмехнулся Илверт. — И, глядишь, он и сегодня был бы жив.

— Рада, что он этого не сделал.

— А он не рад.

Илверт отложил карандаш и устало взлохматил волосы, став похожим не на короля, а на обычного человека.

— И все равно не знаю, как поступить с Осмондом, — сказал он. — Согласиться? Кто даст гарантию, что не ударит в спину? Не согласиться? Цена будет слишком высока как со стороны Литонии, так и со стороны Изельгарда.

— Кстати, старшая дочь Осмонда, поговаривают, красавица, — фыркнула я. — Ей уже пора начинать выбирать подвенечный наряд?