Проклятие Мафусаила

Карина хорошо запомнила первый опыт общения с директрисой Анной Павловной. «У нас сплоченный годами коллектив, — четко выговаривала она, поджав губы. — Все педагоги прошли строгий профессиональный отбор. Остались только лучшие. Вам, милочка, придется сильно потрудиться, чтобы соответствовать высокому званию учителя! Можно сказать, меня вынудили принять вас, поэтому вы должны отдавать себе отчет в том, какая ответственность ложится на ваши плечи». Разразившись этой тирадой Анна Павловна замолчала, подошла к окну и надолго воззрилась через мутное стекло на спортивную площадку во внутреннем дворе. Суровый профиль директрисы напоминал очертаниями орудийную башню. Она жестом подозвала молодую учительницу. «Что вы видите?» — строго спросила Анна Павловна, указывая сухим костлявым перстом на две неравные команды младших школьников, которые месили ногами осеннюю жижу и пинали мяч, утративший форму и цвет. Ясно было, что вопрос с неким подтекстом или даже с подвохом, но Карина не представляла, как подыграть этой грымзе, и честно призналась, что видит школьников, играющих в футбол. Директриса сокрушенно покачала головой, словно подтвердились ее худшие опасения. «Мы должны смотреть вглубь, в самую суть, — проникновенно произнесла она. — Перед нами — будущее!». Будущее продолжало без особого энтузиазма ковыряться с мячом, не догадываясь, что за ним подглядывают. «Эти дети — будущее нашей страны! — восторженно продолжила Анна Павловна. — Будущее нашей страны зависит от того, что мы вложим в их головы, в их души! А что это значит?». Карина ответить не сумела. «Это значит, что каждый в нашем коллективе должен делиться частичкой своей души с учениками. У вас есть, чем с ними поделиться?». Оставалось только развести руками. «Так я и думала. Поэтому, милочка, смотрите на старших и набирайтесь опыта! Посмотрим, хватит ли у вас знаний и терпения, чтобы стать одной из нас… И не забывайте, что я слежу за вами!». На этом аудиенция закончилась.

* * *

Когда она вошла в учительскую, оживленный разговор оборвался и крашеные хной головы, как по команде, повернулись к ней.

Помнится, по неопытности Карина в подобных случаях всякий раз терялась, боясь пошевелиться, и лишь неловко теребила сумочку. За последние два года она привыкла к этому напряженному молчанию. Не смотря на робкие попытки сблизиться с коллегами, она осталась для них чужой.

Компания в учительской сильно смахивала на организованную банду, с четко выстроенной иерархией. Они руководствовались своими законами, о которых человеку со стороны оставалось догадываться. Чтобы более или менее научиться ориентироваться в этом террариуме, потребовался не один месяц. Хочешь жить — хотя бы ужом прикинься. На душе гадко, а что поделаешь? Временами Карине казалось, что она внедренный агент, который давно провалил свое задание, но никак не хочет этого признать и упорно ползет к собственноручно вырытой могиле.

Карина с вызовом посмотрела на коллег.

— Вас Анна Павловна вызывала, — сказала Федосеева, учитель истории религиозных культур.

— Зачем? — взглянув на часы, Карина удивилась — до начала урока оставалось не больше пяти минут.

Федосеева фыркнула.

— Откуда же мне знать.

Кабинет директрисы находился этажом ниже. Сбиваясь с ровного шага на бег вприпрыжку, Карина не переставала гадать, зачем понадобилась Анне Павловне. Каких-то грехов за собой она припомнить не смогла. Была не слишком внимательна, погружена в свои мысли и что-то пропустила? Не уступила очередь в столовой? Поставила слишком много неудовлетворительных оценок выпускникам по итоговой контрольной? Отклонилась от текста учебника? Выгнала с урока двоечника Вагитова, сыночка заместителя главы районной управы?

Она постучала в дверь директорского кабинета и, не дожидаясь ответа, вошла. Анна Павловна стояла у окна, сложив руки за спиной. Она быстро обернулась. Самое удивительное, что ее лицо просветлело и исказилось улыбкой, видеть которую Карине доводилось едва ли не впервые.

— Очень хорошо, что вы успели. Я вас надолго не задержу, деточка.

— Что-то случилось?

— Вот вы мне и скажите, что случилось, — любезно предложила директриса.

Чувство беспокойства заметно усилилось.

— Я думала, вы вызвали меня, чтобы обсудить… я только предполагаю… может быть, особенности образовательного процесса.

Анна Павловна всплеснула руками и покачала головой.

— Нельзя же все время о работе! — сказала она. — Мы же с вами люди, деточка. Человеки! Ничто человеческое, стало быть, нам не чуждо. А я вижу, что в последнее время вы ходите сама не своя. Хочу, чтобы вы не забывали: здесь вас окружают люди, которым можно доверять. Все мы тут — одна семья! И вы, деточка, можете обсудить со мной любые свои проблемы. Я буду только рада помочь!

Великодушная улыбка и проникновенный взгляд директрисы заставили побежать по коже мурашки и встать дыбом мелкие волоски вдоль хребта.

По школе разнеслась пронзительная трель звонка.

— Мне пора бежать, — выпалила Карина.

— Беги, деточка, беги, — любезно напутствовала директриса. — Мои двери для тебя всегда открыты!