Проклятие медвежонка (СИ)

Мы почти покинули территорию, как мне в глаза бросился какой-то синий предмет на тропинке. Я отпустила Наташину руку, подошла поближе, наклонилась…. Это бы плюшевый медвежонок. Он был сантиметров пятьдесят в высоту и необычного ярко-синего цвета. Такого синего я раньше никогда и не видела, разве что цвет васильков был близок к нему. Я осторожно взяла его за лапу и подняла. Странно, но, несмотря на дождь, медвежонок был абсолютно сухой и совсем не грязный.

- Что это? – подошла ко мне Наташа.

- Медвежонок! – какая-то неведомая сила заставила меня прижать его к груди.

- Какая прелесть! – развела подруга руками. – Но что он здесь делает? – недоверчиво сказала она.

- Не знаю. Может, кто-то потерял. Он совсем не мокрый. Как такое возможно?

- И как быть?

- Раз кто-то потерял, возьму его себе! – не могла я расстаться с игрушкой.

- Ты с ума сошла! – с ужасом посмотрела на меня подруга. – Разве можно забирать вещи с кладбища?

- Наташа, но ведь это игрушка. Тем более она не на могиле стояла, а валялась на дороге, значит, просто кто-то потерял, – оправдывала я свой поступок. – Смотри, какая прелесть! – сунула я ей под нос медведя. – Ну, разве я могу оставить его здесь, под дождём?

Подруга понимающе кивала. И мы уже втроём покидали смиренное кладбище.

Я и не догадывалась, что за мной всё это время наблюдали. Хворостова, не отстававшая от нас ни на шаг, достала телефон из кармана плаща.

- Алло! Да! Она взяла его! Теперь она наша!

На метро мы быстро добрались до университета.

- Так. Началась уже вторая пара. Но с Иван Васильевичем я договорилась. После раздевалки все быстро в столовую, выпить по чашке чая. Не хватало, чтобы вы ещё заболели. На следующем уроке семинар по творчеству Сергея Есенина. Никому не отлынивать! – приказным тоном сказала Воронова и ушла.

Все её послушались, согревая холодные руки о нагревшиеся от горячего чая кружки.

Я посадила медвежонка на стол рядом с собой и не могла оторвать от него глаз.

- Ты всё в куколки играешь? – не могла пройти мимо и не задеть меня Лютикова.

- Отвали от неё! – встала с места Наташа.

- Больно надо связываться. Пойдём подальше, тут плохо пахнет! – взяла она под руку Белову и Кондратюк, и Цирцеи сели подальше от нас.

- Кстати, знаешь, что за баба была, там, в клубе с Ником?

По моим заполнявшимся слезами глазам, Наташа поняла, что мне не приятен этот разговор.

- Ладно, прости! Ты, наверное, не хочешь об этом слышать!

Мне было больно, но в то же время я не могла это не узнать.

- Кто она?

- Очередная жертва! – махнула рукой Наташа. – Рита Зацепина. Слыхала про такую?

- Нет!

- Да ты что? – удивилась подруга. – Продюсер Олег Зацепин. Он кучу звёзд раскрутил. Ты не в курсе, кто это?

- Нет, не слышала! – я покачала головой.

- Ну, ты даёшь, подруга. Ты, что, кроме своего Домбровского ничего больше не слушаешь? Короче, Рита Зацепина – его дочь и известная в Москве фотомодель.

- И чего?

- Твой Ник теперь с ней.

Я чуть чаем не поперхнулась. Слёзы-предатели покатились из глаз.

- Откуда ты знаешь? Может, это была всего одна ночь? – с надеждой в голосе спросила я.

- Нет. Одна знакомая сказала. Она общается с этой Зацепиной.

- И что она сказала? – спросила я полушёпотом, боясь услышать ответ.

- Ник признался ей в любви. И он давно ей нравился. Короче, любовь у них там неимоверная! Так что, хватит себя мучать! Лучше забудь! – я ждала этих слов, но всё же они прогремели как гром среди ясного неба.

Я заткнула уши, чтобы только не слышать Наташу.

- Замолчи! Я больше не хочу это слушать! – крикнула я на подругу так громко, что все присутствующие в столовой развернулись в нашу сторону. – Это всего лишь сплетни! Гнусные, гадкие сплетни! – не хотела я верить.

- Ну и как хочешь, истеричка! – обидевшись, Наташа поднялась из-за стола. – Хотела помочь тебе, а ты…. Ну и делай сама, что хочешь! – Наташа направилась к выходу.

Ко мне тут же подсела Хворостова. Она протягивала мне платок.

- Смотрите, какая милая картина! – не упустила возможности вновь поиздеваться Лютикова. – Тортилла успокаивает Синицыну. Сейчас, прям, разрыдаюсь! – кривлялась она.

- Две лузерши! – как змея прошипела на прощание Кондратюк.

Васильков же, проходя мимо нашего стола, щелчком сбил медвежонка, так, что тот упал со стола. Я подняла его, подула, словно он чувствовал боль, и вновь посадила на стол.

- Приходи ко мне сегодня домой. Мне нужно поговорить с тобой.

- А можно …ну это… сделать сегодня? – я подняла на Хворостову заплаканные глаза.

- Приходи. Вечером всё узнаешь. Я позвоню твоей маме, и она без проблем отпустит тебя.

- Спасибо! – я так была благодарна Хворостовой, что она помогает мне. Тогда я и не думала о том, чем обернётся для меня эта её помощь.

Как и сказала Тортилла, мама меня с радостью к ней отпустила, даже не спрашивая, по какой причине я туда направляюсь. Она наоборот была счастлива, что я, наконец-то, вняла её словам и решила подружиться с Анечкой.

- Проходи! – открывала Хворостова дверь своей квартиры.

Я не решалась переступить через порог, продолжая думать о том, правильно ли я поступаю, беря такой грех на душу.