Проклятие Оркнейского Левиафана (СИ)

Когда Маккензи, наконец, выбрался на сухую дорогу, почти все визитеры успели уйти довольно далеко. Кроме последнего, смутно знакомого человека, что едва передвигал ноги. Похоже, похороны совсем его подкосили — он тихо плелся по грязной дорожке, не обращая внимания на лужи под ногами, и даже чуть пошатывался на ходу. Его черные брюки были до колен покрыты брызгами красноватой грязи, что попали даже на полы дешевого кэбменского плаща, пропитанного каучуком. Молодому человеку было явно не по себе — правая рука, сжимавшая небольшой черный зонт, заметно дрожала, да так, что бамбуковые спицы то и дело касались кепи из бежевого твида, уже заметно намокшего. Левой рукой молодой человек терзал свой воротник, пытаясь освободиться от его удушающей хватки. Глядя на эти неловкие метания, Томас внезапно вспомнил, где он видел этого человека, и тут же припомнил и его имя.

— Роберт! — воскликнул Маккензи, — Роберт, подождите!

Молодой человек вздрогнул, как от удара. Он метнулся в сторону, ноги заплелись, и Роберт чуть не упал. Томас, очутившийся рядом, успел ухватить его за мокрый локоть и удержать.

— Кто вы? — воскликнул Роберт, пятясь от своего спасителя. — Кто?

Пораженный Маккензи выпустил рукав плаща и с удивлением взглянул в лицо своему случайному знакомому. Выглядел тот неважно. Белые, как мел, щеки были украшены пятнами лихорадочного румянца, нижняя губа тряслась. Маленькие глазки, напоминавшие поросячьи, бегали по сторонам, а лохматые брови взлетели к самому козырьку кепи. Роберт Хиллман, ассистент кафедры прикладной геометрии, был напуган. Едва ли не до смерти.

— Роберт, — мягко произнес Маккензи. — Это я, Томас. Аспирант с Механики.

— А, — вяло протянул Роберт, медленно расправляя плечи. — Да, да, Томас. Я помню. Простите, ради бога, простите, я не сразу вас узнал.

— Ничего, — отозвался Маккензи, делая пару шагов вперед. — Пойдемте?

— Да, надо идти, — отозвался Роберт и зашагал рядом с молодым ученым, безрассудно шлепая по лужам. — Надо поскорее идти!

— Куда? — удивился Томас, подстраиваясь под дерганые шаги ассистента.

— Прочь отсюда, — чуть ли не прорыдал Роберт. — Надо бежать. Бежать!

Маккензи немного помолчал, пытаясь настроиться на нужный лад. Похоже, похороны профессора заметно подкосили беднягу Роберта. Не повредился ли он в уме? При сильном горе такое возможно. Но вряд ли Хиллман был так уж близок с Макгрегором. Зато теперь ясно, почему его спутник сбежал, бросив расклеившегося Роберта в одиночестве.

— Все будет хорошо, Роберт, — твердо произнес Маккензи. — Мы все скорбим о профессоре. Внезапная кончина Макгрегора потрясла всех нас. Но жизнь не кончается, Роберт. У нас впереди много дел и…

— Это продолжается, — простонал Хиллман, вцепившись в рукав своего спутника. — Слышите, Томас, продолжается!

— Что продолжается? — опешил Маккензи.

— Все, — выдохнул Роберт. — Эти смерти… Теперь уже и Макгрегор!

— Какие смерти? — Томас тихо вздохнул, начиная жалеть, что нагнал Роберта.

— Джонсон, Хоггарт, Булман, — забубнил Роберт, придвигаясь ближе к своему спутнику, — Фергюссон, Флетчер… Теперь и Макгрегор! Они все мертвы.

— Разве? — флегматично осведомился Томас, подумывая о том, как бы потихоньку отделаться от неожиданно неприятного собеседника. — Постойте, вы сказали Хоггарт?

— Именно, — прошептал Роберт. — Они все работали с профессором.

— Но остальные, — медленно произнес Маккензи, пытаясь выудить из памяти нужные имена, — остальные, вроде бы с других кафедр?

— Все так, — признал Хиллман, — но год назад они вместе работали над каким‑то проектом. Собирались вечерами на факультете Геометрии, что‑то обсуждали, спорили. Засиживались за полночь. А я носил им чай.

— Чай? — поразился Томас. — Вы?

— Булман тогда руководил факультетом Прикладной Геометрии, а я был всего лишь аспирантом, — признался Хиллман. — Родерик попросил меня помочь, не хотел посвящать в свои дела персонал Университета. И я согласился.

— Чем же они там занимались? — поинтересовался Томас, — Геометрия, Механика, Химия, Алгебра и, кажется, Геология?

— Археология, — поправил немного успокоившийся Роберт, судорожно шаря в кармане свободной рукой. — Увы, понятия не имею. Они собирались раз в неделю, и никогда при мне не вели бесед. Я лишь приносил им чай и уходил. А потом проветривал аудиторию, стирал с доски, расставлял стулья…

— А что было на доске?

— Формулы, — Хиллман достал, наконец, из кармана огромный клетчатый платок и трубно высморкался. — Целые ряды формул, на мой взгляд, совершенно бессмысленных.

— Что ж, значит, они вели какие‑то исследования, — подвел итог Маккензи, едва заметно отодвигаясь от собеседника. — Такое часто бывает в наше время. Сложные задачи требуют применения всего комплекса знаний, которыми в настоящий момент…

— Первым умер Флетчер, — медленно произнес Роберт, не отводя взгляда от серой стены аббатства. — Сердечный приступ. Его нашли дома.

— Да, я помню что‑то такое, — признался Томас, — это было примерно год назад…