Проклятие палача

Может быть, еще до того, как он оказался в подземелье Правды, Гудо и порадовался бы, что есть на божьем свете еще более ужасный звериным обликом человек, но, претерпев многое и многое поняв, ученик мэтра Гальчини только вздохнул, не вспомнив ни о Боге, ни о сатане.

О чем думал сам капитан суденышка, глядя на Гудо? Об этом не узнать, так как по своей воле к нему никто никогда и ни при каких обстоятельствах не обращался. Да и самому Минотавру лучше таких вопросов не задавать. А было бы интересно!

Зато долго, почти все плавание, отворачиваясь и прячась, потешались над встречей двух демонов в человеческом обличии команда судна и попутчики Гудо. Впрочем, отец Матвей и Франческо быстро успокоились и предались духовным беседам.

А через два дня произошел случай, который едва не стоил жизни Гудо.

Это был радостный солнечный день. Почти летний, если бы не сильный северо-западный ветер, холодком бьющий по вспотевшим лицам. К полудню ветер переменился, и капитан подал сигнал втянуть на борт весла. Его слова были тяжкими валунами, заслышав гул которых и взглянув на говорившего, человек вдавливался и уменьшался в росте. Даже, привыкшая к необычному облику своего капитана, команда гребцов делала все возможное, только бы не слышать этого глухого голоса, отдающего могильной глубиной. Они с особым вниманием следили за руками капитана, изучив каждое их движение как утреннюю молитву.

В силы какой-то не понятной привычки, капитан, перед тем как отдать приказ, предшествовал его жестами. Приказов на таком маленьком суденышке было немного: суши весла, весла на борт, табань[137], спустить парус, поднять… И еще несколько десятков. Так что те, кто многие годы ходил на этом корабле с капитаном, знали его жесты и первым делом приучали к ним новичков.

Так что едва капитан поднялся с кормовой скамьи и посмотрел направо и налево, весла уже были на борту. Протянутая кисть правой руки и два моряка тут же взлетели на рею отвязывать парус. Капитан не успевал сказать, а концы паруса уже были подтянуты с поворотом к ветру. Так что ему оставалось сесть на скамью, и, не слишком утруждая свое сильное тело, держать рулевое весло по курсу.

Гудо несколько часов до этого греб на одном весле с Франческо. На соседних веслах сидели Весельчак и Ральф. Чуть далее отец Матвей. Гудо еще с первого дня настоял на том, что, для полного выздоровления и восстановления сил, будет очень полезно сменять гребцов по нескольку раз на пару часов. Гребцы суденышка с радостью восприняли такое послабление их труда и весьма тепло относились к своим гостям, развлекая их морскими рассказами и песнями.

Во время гребли Гудо, как и во всякое свободное время, думал о приятном. Он уже сочинил сотни вариантов встречи со своими милыми девочками, но все продолжал и продолжал придумывать новые. Гудо совершенно не беспокоился о тех сложностях и трудностях, что будут непременно сопутствовать их освобождению. Придет время, и сложности и трудности Гудо решит и устранит. В том он не сомневался. Сомнение вызывало другое и важное: как и каким должен предстать перед Аделой и детьми «господин в синих одеждах». Передумав многое, он уже сомневался, что, хранящая память о нем, как о палаче, синяя одежда, будет правильно принята семьей. Возможно ее все же нужно будет сменить. Возможно даже на дорогую, возможно шелковую одежду. Пусть увидят и радостно рассмеются, теперь их дальнейшая жизнь с Гудо будет благополучной и обеспеченной. А он заработает много денег, ведь его знания, приобретенные в подземелье Правды, не только не утрачены, они возросли и в чем-то даже переросли мудрости мэтра Гальчини.

Взять хотя бы этот мешок из грубого холста. В нем столько целебных трав, мазей и настоек, что этим можно вылечить небольшой городок от множества болезней. Сколько труда и знаний вложил в содержимое мешка неутомимый Гудо. Теперь он на вес золота. А точнее – много дороже. Но и от настоящего золота господин в синих одеждах не отказался.

На прощание Философ, раздраженно почесывая нос, все же вручил тайком своему душителю пятьдесят дукатов золотом. Это немного за жизнь такого человека как Философ. За эти деньги не купишь и половины здорового и крепкого раба. А ведь могло и случиться. Но Гудо внимательно, перед посадкой на суденышко, посмотрел на Весельчака и попросил его отдать нож. Еще никто не посмел ни выполнить «просьбу» Гудо. Не посмел и Весельчак. Он протянул припрятанный нож с гневными словами:

– Если бог создал палачей, значит, так ему было угодно. Позволь хотя бы глаз ему вырезать. А потом мы захватим суденышко и навсегда о нем забудем.

Но «господин в синих одеждах», покачав головой, ответил:

– Сегодня я во второй раз поклялся этому демону пещер. Нарушение клятвы – смертный грех. Мы убьем его тем, что будем думать о нем как об умершем человеке.

– Я так не смогу. Позволь, я хотя бы плюну ему в глаза.