Проклятие памяти

— Да просто посмотрела в окно, — как ни в чем не бывало продолжала Эллен. — А смотреть в него вот так мне, знаешь, давно не случалось. Я же целый день гоняю на машине по городу, но спроси меня, какой он… А оказывается, почти ничего не изменилось со времени нашего детства.

— Да, — медленно ответила Кэрол, недоумевая, ради чего Эллен завела этот разговор. — Многое осталось прежним.

Эллен то ли усмехнулась, то ли сдавленно всхлипнула.

— Ты, видно, думаешь, я рехнулась — в такой момент рассуждать о красотах нашего города? Да нет, не волнуйся. По крайней мере, мне так не кажется. Но если я буду думать о том, что сейчас чувствую, — вот тогда точно сойду с ума.

— А… что ты чувствуешь? Если не хочешь, не говори, я…

— Я чувствую, что он умер, — медленно выговаривая слова, ответила Эллен. — Чувства именно это мне подсказывают. Но на самом деле это не так. Я… я не дам ему умереть, слышишь!?

* * *

Эллен обвела взглядом группку людей, столпившихся в приемной реанимационного отделения. Большинство лиц были ей знакомы, хотя некоторых имен она не помнила, другие же, однако, сразу всплывали в мозгу.

Лайза Кокрэн.

Она сидела на кушетке, прижавшись к отцу; с ней о чем-то разговаривал полицейский. Увидев Эллен, Лайза немедленно вскочила и кинулась к ней на шею.

— Простите, простите, — прорыдала она. — О, миссис Лонсдейл, простите меня, пожалуйста. Ведь я совсем не хотела…

— Что произошло? — бесцветным голосом спросила Эллен.

— Я… я сама не поняла толком, — всхлипывала Лайза. — Мы… мы поссорились… но вовсе не сильно… и я решила пойти домой одна. Алекс, должно быть, решил догнать меня — и вел слишком быстро… — торопясь, Лайза сообщала немногие известные ей подробности, но Эллен слушала ее вполуха. И обе не замечали, что люди, находящиеся в комнате, в полном молчании смотрят на них.

— Так что… это из-за меня, — закончила Лайза. — Это я виновата во всем…

Эллен легонько погладила Лайзу по щеке, затем поцеловала девушку.

— Нет, — тихо сказала она. — Ни в чем ты не виновата. Тебя ведь не было в машине; ты не должна себя ни в чем винить.

Обернувшись, она принялась искать взглядом Барбару Фэннон, и увидела ее.

— Где он сейчас? — спросила ее Эллен. — Где Алекс?

— В операционной. Фрэнк и Бенни там же. А Марш у себя в кабинете, я тебя провожу.

Когда Эллен вошла в кабинет мужа, Марш сидел за столом, глядя перед собой невидящим взглядом, на столе — пустой стакан. Увидев ее, встал, вышел из-за стола и порывисто обнял.

— Ты была права, — этого свистящего шепота она никогда у него раньше не слышала. — Боже мой, как ты была права, Эллен…

— Он мертв? — спросила Эллен в ответ.

Марш отшатнулся, словно его ударили.

— Кто… кто сказал тебе это?

Эллен сильно побледнела.

— Никто. Я просто… просто у меня снова было предчувствие.

— Ну, на этот раз ты ошиблась, — вздохнул Марш. — Он жив, хвала Господу.

Эллен помолчала.

— Но если он жив… Марш, почему я не чувствую, этого?

— Не знаю. Но он жив, Эллен. В тяжелом состоянии, но живой.

Казалось, время остановилось, когда, подняв голову, Эллен пристально смотрела мужу в глаза. В конце концов губы ее тихо произнесли сказанное до того Маршем:

— Он жив. Он жив, знаю. Он не умрет.

И по опавшим щекам женщины, решившей быть сильной ради сына и мужа, потекли слезы.

* * *

Между тем в операционной Фрэнк Мэллори осторожно и тщательно удалил последний различимый фрагмент раздробленной черепной кости с поверхности полушарий мозга и взглянул на монитор.

По всем правилам парень уже давно должен быть в раю.

Но мониторы бесстрастно выдавали иную информацию — в пациенте теплилась жизнь.

Был пульс — нитяной, слабый, но постоянный.

Дыхание — хотя и с помощью респиратора.

Сломанная левая рука Алекса была заключена во временный фиксатор, на самые тяжелые из ран лица наложены швы, чтобы остановить кровотечение.

Но все это было самым простым.

Мозг — вот что было главной проблемой.

Судя по тому, что предстало сейчас перед взором Мэллори, при падении машины на дно оврага Алекс ударился головой; в итоге теменной отдел черепа превратился в кашу, лобный — был серьезно поврежден. Осколки костей застряли в коре мозга — их и удалял Мэллори с такой тщательностью. Затем, призвав на помощь весь свой немалый опыт, он принялся подгонять осколки один к другому, чтобы восстановить кость. Затем нужно было наложить временный бандаж — для того лишь, чтобы поддерживать в пациенте остатки жизни до момента, когда энцефалограмма выдаст прямую линию и медицина признает Алекса мертвым.

— Что вы думаете, мистер Мэллори? — спросил Бенни Коэн.

— Сейчас я стараюсь вообще не думать, — огрызнулся Мэллори, — а просто соединяю друг с другом эти вот кусочки того, что еще недавно было человеческим черепом. И должен тебе сказать, Бен, — это все, что я в данном случае могу сделать.

— То есть он не выкрутится?

— Этого я тоже не говорил, — нахмурился Фрэнк. — Дотянул ведь до этого времени.

Бенни кивнул.

— Но, мягко говоря, с нашей помощью. Сними с него сейчас респиратор — и пропало…

— Множество людей дышит через респиратор. Для этого, собственно, их и придумали.