Проклятие Персефоны

Я замер у порога, боясь двинуться дальше.

Тишина.

Эмилия коснулась моего плеча, отчего я невольно вздрогнул и повернулся. Взгляд сирены был серьезным, брови сдвинуты к переносице, на лбу залегла глубокая складка.

– Он жив, но очень слаб. Я чувствую его сердцебиение. У тебя есть нож?

Я лишь кивнул и, откинув край пальто, вынул из потайного кармана оружие и протянул сирене.

– Сколько их там у тебя?! – Эмилия быстро его выхватила и направилась прямиком к брату.

«Хорошо, что не забыл захватить два ножика из дома миссис Брейк. На тебя уж точно хватило бы, сирена», – пронеслось в голове.

Зайдя в комнату, я старался не смотреть на Рида, который, ворочаясь в кровати, закрыл глаза, будто что-то доставляло ему неимоверную боль, от которой нельзя было избавиться. Молча наблюдал, как сирена подошла к брату и коснулась его впалых щек. Наклонившись к уху Рида, сирена что-то ему тихо прошептала, отчего лицо умирающего дрогнуло от вымученной улыбки.

Обходя кровать раз за разом, девушка напоминала акулу, которая кружит вокруг жертвы, стараясь не спугнуть. Лезвие медленно скользило по тонкому запястью, оставляя кровавые отметины. Краем глаза я заметил, что дыхание у Рида участилось, некогда ослабленные руки крепко сжимали простыню. Дернувшись вперед, чтобы в случае чего успеть задержать сирену, я лишь заметил гневный взгляд девушки, которая склонилась над усохшим телом Рида.

– Не подходи. – Слова давались сирене тяжело, будто морская дева пыталась что-то сдержать.

Немного помедлив, Эмилия резко взмахнула рукой, вспоров лезвием свое запястье. Еще! И еще! Кровь фонтаном брызнула на платье, и сирена, быстро поднеся ее ко рту Рида, судорожно вздохнула и опустилась на кровать, не в силах больше стоять на ногах. Нож выскользнул из ее ладони. Глаза брата широко распахнулись. Жадно глотая кровь, он, подобно пиявке, обхватил рану губами, не давая пролиться ни одной алой капле; руки по-прежнему сжимали простыню, но, как мне показалось, хватка слегка ослабла. Переведя взгляд на сирену, я заметил, что ее лицо заметно побледнело, рука, покрытая кровавыми отметинами, подрагивала на весу. Подождав пару мгновений, сирена отдернула руку от губ Рида и, прижав ее к себе, встала с кровати, чтобы неуверенным шагом направиться к выходу.

Брат не издавал никаких звуков и не двигался. Я разрывался между ними и, чертыхнувшись, быстрым шагом пошел за сиреной в попытке помочь, но она лишь предостерегающе подняла здоровую руку и тихо произнесла:

– Дай ему неделю и… – Запнувшись, сирена чуть не упала, и я подхватил ее за талию. Она была чудовищем, но от кожи исходило приятное тепло. Злобно зашипев, Эмилия вырвалась из моих рук.

– В следующий раз я расцарапаю тебе не только лицо и грудь, только дай повод. – Морская дева еле стояла на ногах. Кожа побледнела, плечи поникли, во взгляде читались испуг и удивление.

Сдавшись, она произнесла:

– Покажи мне комнату, где я могу отдохнуть, затем мы продолжим наш разговор, но уже на моих условиях.

Эмилия обхватила мои пальцы прохладной ладошкой и крепко их сжала. Мотнув головой в сторону закрытой двери, я в молчаливом жесте пригласил сирену войти. Она раздраженно закатила глаза и цокнула языком, но все же последовала за мной.

Эмилия

Все тело ломило. Голова раскалывалась, доставляя неимоверную боль. Тошнота, подкатывающая к горлу, заставляла с шумом хватать воздух ртом и часто сглатывать скопившуюся слюну.

Я была благодарна Роджеру, что он довел меня до кровати и прикрыл за собой дверь, оставив в одиночестве. Не успела лечь на прохладную подушку, как закрыла глаза, провалившись в глубокий сон.

Проснулась я с первыми лучами солнца и, привстав, откинулась на подушку спиной. Тело, налитое свинцом, отказывалось слушаться. Сущность, сидящая внутри, рвалась на свободу, чувствуя мою слабость, но я нашла в себе силы сдержать ее.

Не сейчас. Только не сейчас.

Положив израненную руку на колени, осторожно провела пальцами по изуродованной коже. Порезы на запястье были слишком уродливы, чтобы оставить их на виду. Вынув подушку из-под спины, я резко, насколько хватило сил, дернула наволочку на себя и, вцепившись в одну сторону зубами, потянула. Ткань порвалась, и я неумело накрутила несколько неровных полос вокруг запястья и завязала их.

Судорожно вздохнув, прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной, пока тихий стук в дверь не заставил вздрогнуть. Раздраженно закатив глаза, произнесла настолько громко, насколько смогла:

– Я хочу побыть одна!

Было глупо с моей стороны злоупотреблять гостеприимством и снисходительностью Роджера, но я прекрасно понимала: убить меня сейчас не составит особого труда. Душу он уничтожить не сможет, а вот сосуд повредит. Терять эту телесную оболочку мне не хотелось, как и начинать все сначала, что было уже много раз. Я верила, что Рид поправится, поскольку дала ему крови больше, чем следовало, но не знала наверняка, оценит ли Охотник мой благородный жест.