Проклятие пятого уровня

– Я никуда не пойду.

– Это будет равнозначно попытке к сопротивлению. А при попытке к сопротивлению я буду стрелять. Ответственность за последствия я беру на себя.

– Большая смелость с твоей стороны. Центр тебе этого не простит.

Ларрок делает шаг вперед, навстречу Лене.

– Еще один шаг, Иван, и мне придется выстрелить!

– Тогда стреляй.

Пожав плечами, он еще сокращает дистанцию.

В следующий момент сияющий луч на миг освещает помещение. Но на долю секунды раньше Ларрок падает влево, уходя из-под прицела. Приземляясь на локоть, он поворачивает голову, и я вижу его загадочно-довольную улыбку. Повинуясь рефлексу, Лена бросает взгляд на него.

В тот же миг их глаза встречаются.

– Лена, все хорошо! – успокаивающе говорит Ларрок. – Ничего страшного не случилось. Пришло время успокоиться. Тебе ничего не угрожает.

Он встает и подходит к ней, все так же смотря прямо в лицо. Она уже не может отвести от него взгляд, который стал совершенно отрешенным. Наверное, я выглядел так же, когда Ларрок проник в мое сознание во время нашей беседы у него дома.

Потом лучемет выскальзывает у Лены из рук и падает на колени. Ларрок опускается перед ней, положив руки на ее плечи.

– Все хорошо, моя девочка. Тебе почудился кошмар. Но это только фантазия, плод твоего возбужденного воображения. Сейчас ты успокоишься, и он уйдет из твоей головы.

Лена застывает на стуле, ее глаза кажутся стеклянными.

– Вот и все, Хейл. Я же говорил, что бояться нечего.

– Ты говорил про барьер. Но она все-таки выстрелила.

– Если бы не барьер, не было бы никаких разговоров. Она просто врезала бы мне парализатором, и тебе тоже – за компанию. Действие любых психологических методов редко бывает абсолютным, ты должен это знать.

– Она нашла этого Преве, значит, могут найти и другие, – замечаю я.

– Я просто еще не успел замести все следы. У Эйноса был последний шанс поймать меня. Он его упустил.

Тут в комнате становится в два раза светлее, и это сияние сопровождается звуком, показавшимся мне взрывом. На моих глазах голова Ларрока разлетается на куски, кровь летит во все стороны, забрызгивая обои на стенах и неподвижно сидящую на стуле Лену. В голове проносится мысль, ни к чему не привязанная: Таня переняла от Тар-Хамонта любовь к мощному оружию.

Потом я вижу ее, входящую в комнату, с усиленным лучеметом типа «Хельт-М» наперевес и довольной, слегка зловещей улыбкой на лице, и тут до меня доходит, ЧТО она сделала.

– Таня, зачем?.. – после этого большого вопросительного знака я не могу больше ничего выговорить.

Она переводит взгляд с падающего обезглавленного тела Ларрока на меня:

– Хейл, ты здесь?!.. Я не ожидала… но я очень рада!

– Таня, зачем ты это сделала? – я повторяю свой вопрос.

– Он же предатель! Он сознательно нарушил все принципы работы наблюдателя… все инструкции Организации…

– С каких это пор тебя волнуют инструкции и Организация?

– Хейл!.. они меня не волнуют. Только ты!..

Я смотрю на Таню – и знаю, что это чистая правда.

– Им больше незачем тебя в чем-то подозревать! Никто не станет тебя отзывать и ни в чем обвинять. Они после этого даже забудут убийство Тар-Хамонта. Хайламцы много о себе воображают, но они не дураки!

Мне хочется верить, что все так и будет, потому что мозг отказывается рассматривать те варианты, при которых все может быть иначе. Но я точно знаю одно: если выстрел в Тар-Хамонта протянул ниточку между мной и Таней Корень, то выстрел в Ларрока превратил эту ниточку в цепь. Разорвать ее по-прежнему легко – если, конечно, может быть легко предать самого себя.

– Пойдем отсюда! – она берет меня за руку.

– Таня, ты сама не знаешь, что ты сделала! Этот человек… – я вдруг останавливаюсь. Сказать, что он был ее надеждой на спасение, и вместе с тем дать ей понять, что она собственными руками уничтожила эту надежду, было бы слишком жестоко. И я говорю совсем другое: – Он был намного лучше всех тех, которые считали его предателем.

– Но… зачем ты тогда все это делал? Ты же сам столько искал его, нашел, и теперь вот это говоришь…

Какая-то часть мозга автоматически отмечает, что Таня не спрашивает о причинах изменения моего отношения к предателю, но я сейчас не в состоянии думать о том, что это может означать.

– Да, я нашел его и понял, что я был не прав! И все мы были не правы. И больше всего – наша Инструкция, – слова приходят в голову сами собой. – Только слишком поздно я все это понял…

– Хейл, забудь! Что сделано, то сделано.

Я перевожу взгляд на труп:

– Он действительно был очень сильный человек… И никто не хотел его понять.

– Его больше нет. А я здесь. И я люблю тебя!

Ощущение такое, будто меня ударило током. Или молнией – как сказал бы Ларрок.

– Таня, повтори еще раз! – я поворачиваюсь к ней.

– Я люблю тебя, Хейл!

Я чувствую, как из глаза медленно начинает выкатываться слеза, а голова идет кругом. Я знаю, что сейчас, наверное, делаю очень большую глупость, но не могу и не хочу себя останавливать, и говорю:

– И я тебя, как никогда в жизни!