Проклятие пикси

Рика кусала губы и злилась. Злилась на откровенные двусмысленности, которые сёстры отпускали в адрес четвёртого сына Дубового клана, злилась на его стихотворный экспромт, за насмешки над своим платьем. А ещё больше злилась на саму себя, что не нашла, чем ответить на аристократическое хамство.

— Счастлив представить вам мою коллегу, госпожу Эрику Таками, — церемонно поклонился Вил, — а перед вами, Эрика, господин Акери с супругой Сере́нети, — ответный поклон дамы с рубиновой шпилькой, — и её младшая сестра Ю́кина, — последовал насмешливый взгляд и кивок причёски с гребнем из бирюзы.

— Вы играете на кэнсэне? – поинтересовалась первая, — представляешь, сестра, как было бы чудесно, если бы госпожа Таками присоединилась к нашему ансамблю? Надеюсь, Вилли, вы не намерены прятать от общества свой алмаз негранёный?

— Вообще-то, — со злостью вмешалась в разговор чародейка, — господин Окку не располагает моим свободным временем. Оно принадлежит богу смерти Эрару, которому я ревностно служу с пяти лет. И ещё, — она ослабила магическую завесу, за ней она обычно прятала ауру смерти, ставшую неотъемлемой частью личности некромантки. Аура эта и так пробивалась наружу, стоило Рике сильно испугаться, разозлиться либо расстроиться.

На сидящих за столом навалилось давящее чувство, какое бывает обычно у людей, находящихся в непосредственной близости от покойника. Сердце сжала безысходная тоска, а перед мысленным взором замелькали образы могил, гробов и каменных надгробий.

— Единственный инструмент, на котором я умею играть, — продолжала Рика, уперев недобрый взгляд в лицо младшей сестры, — это ритуальная флейта. Одни её мелодии помогают душам умерших найти путь в загробный мир, а другие используются в волшбе по подъёму зомби. Если интересуетесь, могу показать.

— Прошу меня простить, — проговорил Вил, — но служба Кленовой короне требует нашего присутствия в ином месте, — он ухватил чародейку за локоть и потащил к выходу. – Что вы творите? – прошипел он, глядя, как побледневшие посетители «Дома шоколадных грёз» начали потихонечку приходить в себя, — меня из-за вас перестанут пускать в приличные заведения!

Они быстро вышли на улицу.

— Объяснитесь, что за представление вы устроили для бедных сестричек? – потребовал коррехидор уже в магомобиле.

— На мне, как на посвящённой богу смерти, лежит его отпечаток, — уныло ответила Рика. Её недавняя выходка перестала ей казаться забавной, — вы вот наверняка почувствовали некий дискомфорт, когда впервые встретили меня: безотчётный страх, отвращение.

— Когда я впервые увидел вас, Эрика, я подумал, что его величеству Элиасу не помешало бы издать специальный эдикт, запрещающий красивым женщинам намеренно уродовать себя, чем лишать нас, мужчин, естественного удовольствия наслаждаться красотой. А зловещее чувство я ощутил только в кафе, когда сестрёнки вас основательно разозлили.

— Видимо вы от природы мало восприимчивы к ауре смерти, — задумчиво проговорила чародейка, — либо мои возможности по сокрытию её возросли в последнее время. В детстве было сложно: когда я включалась в игру, никто не хотел садиться рядом или играть со мной в паре. Веселье гасло само собой. Я злилась, но от этого становилось только хуже. В школе магии мне одна учительница объяснила причину и научила прятать ауру бога смерти.

— Никогда бы не подумал! – воскликнул Вил, — я и правда ничего не чувствовал. Хотя я, по честности сказать, — магическая бездарь. Родители надеялись, что у меня откроется талант по части чародейства. В роду Окку бывали чародеи, и всегда это были самые младшие сыновья. Но я оказался не из этих счастливцев. Отец и братья традиционно для клана нашли себя в армии, меня же подобный образ жизни не привлекал никогда. А как вам удаётся скрывать ауру бога смерти?

Рика смутилась.

— Глупо, конечно, но действенно. Учитель Орибу посоветовала сочинить стишок, что-то похожее на детскую считалку, и представить, как вокруг меня образуется рой из светлячков.

— Считалку вы мне, понятное дело, не расскажете?

— Нет, — чародейка замотала головой так энергично, что чёлка упала на газа.

— Из-за того, что ваше заклятие после этого утратит силу? – Вил активировал амулет, и его магомобиль мягко тронулся с места.

— Ослабление заклятия из-за того, что кто-то о нём узнает, — обывательское заблуждение, — авторитетно заявила чародейка, — просто четверостишье очень детское и примитивное. После вашего: «Был бы я лёгким ветром…» просто язык не поворачивается прочесть. Но, если говорить образно, я представляю, как рой светлячков кружится вокруг меня и одевает призрачные доспехи. А в кафе я позволила доспехам разлететься на куски.

— Понятно, — коррехидор свернул на улицу Шелестящих папоротников, где жила чародейка, — трудно, наверное, удерживать на себе светлячковые доспехи?

— Поначалу, да, а сейчас – нет. Это – как перестать горбиться: сначала помнишь об этом всё время и прикладываешь усилия, чтобы держать спину прямо, потом уже на автомате. Откуда вы знаете, где я живу?

Магомобиль остановился возле особнячка за кованными воротами.