— Ну, — выдавила из себя чародейка, — вроде Мия – незаконнорождённая, отец содержал её до пятнадцати лет, а потом мать девушки загремела в сумасшедший дом, и деньги перестали поступать. Кажется, она училась в это время где-то на материке. Знаете, — усмехнулась Рика, — всё это настолько походит на бредни из дамских романов, что мне противно было слушать. Не история жизни, а слезодавка какая-то, в самый раз для сентиментальной старушки: лишившаяся рассудка и умершая мать, влиятельный отец, с неизвестными именем и фамилией, преданная дочь, жизнь свою положившая на алтарь любви к матери. Теперь же эта бескорыстная девица с золотым сердцем столь же бескорыстно заботится об одинокой чужой старушке: убирает, стирает, книжки по ролям ей читает, а могла бы ведь театре служить!
— Постойте, — Вил отложил недоеденное пирожное, — вы не слушали то, что вам рассказывала свидетельница? Она, видите ли, не в той манере с вам общалась! Глядя на вас, начинаешь невольно склоняться к правоте отца: место женщины в спальне мужа, в модном салоне и в храме.
— Сами бы послушали её трескотню! – вскинулась чародейка, — легче лёгкого собственного папочку опрашивать. Вот помотались бы разок из конца в конец Кленфилда без магомобиля, узнали бы тогда, какова жизнь тех, кому судьба не подарила счастье появиться на свет древесно-рождёнными!
— Естественно, со стороны другим всегда проще. Ведь это не вам король высказывается по поводу внешности подчинённых, — с аристократическим хамством ухмыльнулся Вил, — не на вас с рождения лежит ответственность перед кланом и долг перед Кленовой короной. Вы не ломаете голову над еженедельными докладами, не отвечаете на чёртову уйму писем и жалоб, не думаете, чем бы каждый день занять полторы сотни сотрудников. Вы пришли в коррехидорию в урочный час, отбыли своё время и отправились преспокойно домой, болтаться по магазинам или перемывать косточки знаменитостям в компании подружек. Не надо думать, будто древесно-рождённым всё в жизни на серебряном блюде подаётся!
Рика собиралась дать достойную отповедь и поставить на место богатенького бездельника, который получил высокую должность благодаря влиянию Дубового клана, но тут её царапнуло несоответствие: графиня Сакэда утверждала, что компаньонка читает вслух безжизненно, лишь скрупулёзно выдерживает все знаки препинания, а госпожа Рокборн, напротив, всячески превозносила умение Мии вживаться в роль и говорить на разные голоса. Она выпила воды, чтобы взять себя в руки, и спокойно (насколько это только было возможно после обидных слов коррехидора) рассказала о несостыковке двух мнений.
— А вот и ложь номер два, — Вилохэд тоже сделал усилие и успокоился, — но вот вопрос: кто из свидетелей ошибается или водит нас за нос? Хоть я и не имел счастья общаться с госпожой Рокборн, я полагаю, это – она. У леди Элеонор нет оснований оговаривать или принижать свою компаньонку. Она упомянула об этом вскользь, а вот квартирная хозяйка Мии постаралась создать в ваших глазах образ девушки, совершенной во всех отношениях.
— Мне кажется, — помедлив, сказала Рика, — в данном случае обе женщины говорят правду.
— И как такое возможно? Их мнения прямо противоположны друг другу.
— Очень даже возможно, если Мия специально читает графине Сакэда нудно и монотонно, а своей квартирной хозяйке демонстрирует актёрский талант во всей красе.
— Зачем? – Вил взял шоколадную свинку.
— Чтобы скрыть от госпожи свою способность говорить на разные голоса, — чародейка победно взглянула на собеседника, — ведь она пугает графиню потусторонними проявлениями пикси.
— Допустим, — включился в обсуждение Вил, — она в любое время дня и ночи имеет свободный доступ в спальню хозяйки. Вы лепили в детстве из солёного теста? – ни к селу, ни к городу спросил он.
— Нет, — недоумённо покачала головой чародейка, — я с семи лет в школе магии, потом Академия. Нас там лепкой из чего бы то ни было не угнетали. Разве что смертную куколку из соломы делала. А почему вы спросили?
— Из солёного теста очень легко лепить. Мия могла вылепить ладошки и оставить на зеркале следы, которые потом просто незаметно смахнула тряпкой. Отпечатки босых ножек на муке – тоже её работа, тем паче, она сама эту муку и насыпала. Перепуганная видом следов графиня выбегает из спальни за помощью, а компаньонка тем временем спокойно засыпает следы свежей мукой, и никто их не видит.
На этот раз пришла очередь Вилохэда победно смотреть на чародейку. Но Рика этого не заметила, она увлечённо листала свой блокнот.
— Халат и тапочки! – очки делали её взгляд чуточку беспомощным и милым, — Мия могла обуть домашние туфли госпожи и прогуляться по свежевыпавшему снегу, специально собрав при этом снег полами шёлкового халата графини. А то и проще – просто намочила халат водой. Вот вам следы на снегу и мокрая одежда, в какой леди Элеонор якобы ходила в запретный сад. Получается, Мия Такеру принялась изводить свою хозяйку, пугать ночными голосами пикси, а Сэра застала её за этим малопочтенным занятием в ту самую ночь, когда осталась ночевать в доме.
Вил кивнул.