Проклятие Плутона

Ну а «чисто условным» это самое утро было лишь потому, что на самом деле плутонианские сутки длились 152 часа 52 минуты 30 секунды – или 6 земных дней и 9 часов, да и воочию видеть смену дня и ночи постоянно находящиеся под землей льдом каторжане по определению не могли.

Вот только покидать для утреннего моциона свой скафандр на Плутонианской Каторге Леваневскому не было никакой нужды. Да это было и категорически запрещено как самим здравым смыслом, так всеми инструкциями по повседневному поведению заключенных в быту.

Проще говоря, всё и вся за Германа в области поддержания личной гигиены каторжанина-Старателя успешно делал его персональный скафандр. Причем – сугубо принудительно и невзирая на отчаянные, спросонья, протесты своего хозяина!

На практике всё это выглядело как-то так: сначала в Бытовке громогласно и строго по графику срабатывала «зеленая» сирена «сугубо-планового» пробуждения вахты Старателей… И Суперком незамедлительно, секунда в секунду, отключал все, без исключения, системы обеспечения сомнус[13]

-наркоза их комфортно-уютных, как лоно мачехи, колыбелей-«гробов трамп-пампама».

Ещё через пару секунд системы жизнеобеспечений уже самих скафандров Старателей по приказу «свыше» – того же Суперкома – покорно переходили в активный режим. То есть и с помощью хитроумных физиокомбайнов и их наноманипуляторов начинали скрупулезно и с безукоризненной, чисто «машинной», педантичностью выполнять все, регулярные и необходимые для нормальной жизнедеятельности человеческого тела, гигиенические процедуры…

При этом, первые, по специальным минитрубопроводам «гробов», заполняли все внутренние полости скафандра – то бишь всё его, вероломно-запредельно ограниченной Тюремной Администрацией, «жизненное пространство» – Герман чуть подогретой водой под иезуитски высоким давлением.

В то время как вторые – принудительно чистили, точнее даже – немилосердно драили абразивно-угольным порошком, Леваневскому зубы, тщательно мыли и обрабатывали дезинфицирующим и противомикробным физиораствором ему волосы и все кожные покровы тела, начиная с лица и заканчивая давным-давно огрубевшими от приобретенного Германом уже на Плутоне плоскостопия пятками.

Вся эта, неукоснительно обязательная и строго регулярная, операция по утреннему «умыванию» Старателя отнимала ровно 10 минут и заканчивалась всеобъемлющей «просушкой» тела Германа не только чисто снаружи, но даже в самых его потаенных местах.

А уже и тоже ровно через 10 секунд, по совершенно непонятной причине Суперком вообще почему-то тяготел именно к десятичной системе счисления всего и вся, «зеленый» сигнал-сирена «Тревоги» без всякого предупреждения сменялся своим нетерпеливым кроваво-красным собратом в совокупности с невыносимо-требовательным воем и свистопляской. Одновременно с этим и, опять же, без всякой прелюдии, специальные устройства-«катапульты» старательно выпихивали, а то, ввиду чрезвычайно низкой силы тяжести на Плутоне, и просто вышвыривали пинками под зад, своих прежних, а теперь уже «взбодренных» и насильственно почти что «освежёванных», обитателей-каторжан из их уютных «гробов трамп-пампама» наружу – в заиндевевшие объятия Бытовки и навстречу очередному рабочему дню.

Ну а дальше уже начиналась форменная и единобразная тягомотина Дежурной смены Старателя Титановых Рудников Плутона, в процессе которой Суперком неизменно и ежесекундно, при этом дистанционно, контролировал каждый шаг, каждый вздох и даже любой робко-неосторожный чих самосознания Германа – как самостоятельной и давным-давно сформировавшейся Личности…

На практике, то есть в процессе работы Германа на «командном» посту и в подземных шахтах Рудника, эта навязчиво-занудная «опека» новобранца-Старателя «сверхмудрым» и «сверхпредусмотрительным» Суперкомом неизменно оборачивалась бесконечной чередой-речитативом всевозможных инструкций и указаний. Причем – на все, без исключения, случаи жизни и возможные, даже пока ещё и чисто гипотетические, телодвижения Германа.