Проклятие последнего дракона

Но даже такое страшное предупреждение останавливало не всех. Слишком уж иным хотелось стать благородной дамой, хозяйкой здешних земель. Фудок презирал и ненавидел невест за это. А ещё за то, что каждая последующая неудача делала зверя сильнее.

****

– Вот от того камня начинается дорога к Чёрному Фудоку. Кто пойдёт по ней или умрёт, или станет хозяйкой Замка над Озером. Моя сестра даже сделала по ней пять шагов! – специальным «страшным» голосом говорила девочка своей худенькой подружке.

– Сейчас проверю! – засмеялась та и побежала вперёд. Потом вернулась и сказала:

– Так и думала, что это неправда. Никакой тропы нет.

– Есть, есть! Дурочка, ты разве не знаешь, что тропа пускает только тех, кому уже пятнадцать. Тебе ещё расти и расти!

– Тебе тоже, – худенькая девчушка показала язык подруге. – Это всегда так говорят, что «вырастешь – узнаешь». А на самом деле никакой тропы нет, и страшного Фудока нет!

– Не веришь? Стань сюда и смотри.

– Смотрю и что?

– Дурочка, не туда! Смотри на озеро. Видишь? Только здесь, где начинается тропа, можно увидеть замок Фудока.

Девочки замолчали, заворожённо рассматривая гладь озера, отражавшего то, чего нет. Башни и стены, словно проросшие из скалы. Светлые квадратики домов под яркими мазками крыш в городке у её подножия. Деревья в осеннем убранстве.

– Город, почти как наш!

– Только он никогда не меняется. Когда ни посмотри.

– Он ждёт… Ждёт невесту Фудока.

Недокормыш Лиз

Лиз достала из сундука шубку и встряхнула, пытаясь оценить, в каком виде та дожила до осени. Полетели клочья тусклой шерсти, и стало ясно – моль всё-таки до неё добралась. Мамина шуба, верно спасавшая девушку последние три года, окончательно погибла в битве с временем и прожорливым насекомым.

За окном в серой промозглости осеннего вечера с деревьев срывало последние листья. «Эту зиму я не переживу», – поняла Лиз. Денег нет не то что на шубу, но даже на дрова. Весна и лето оказались холодными, урожай плохим, всё стоило дорого, и сделать запасы из скромных заработков девушке не удалось. Зимой же без шубы и вовсе не поработаешь.

Девушка отвернулась от окна и в тщетной надежде обвела взглядом дом. В комнату уже заполз сумрак, и слабый огонёк в камине разогнать его не мог. Но Лиз и так знала, что ничего для продажи здесь нет.

Всё самое ценное продала ещё мать после смерти отца. Это вместе с её заработком позволяло им как-то держаться. Лиз даже ходила в школу. Теперь жалела о напрасно потраченном времени. Лучше бы она тогда училась у матери мастерству вышивальщицы! Девочка и училась, но без усердия, не беря в голову мамины поучения: мол, «иголка и нитка из любой беды выручат». Тогда Лиз казалась, что мама вечная и перенять главные хитрости всегда успеет.

Глядишь, сейчас бы шила в мастерской у модистки, а не перебивалась случайной работой за кусок хлеба. Лиз понимала, что и ту соседи находят ей больше из жалости.

«Может, сходить к мадам Берг, попроситься к ней на зиму?», – мелькнуло в голове Лиз. Прошлой осенью прачка Дарин почти пристроила девушку туда:

– Это лучший бордель города и хозяйка хорошая, – убеждала Дарин. – Она своих девочек в обиду не даёт. К ней так просто не попасть, тем более с такой внешностью, как у тебя, недокормыш. Знаешь, как я её уговаривала, чтоб тебя пристроить.

Лиз на неё не обижалась. Что выглядит она как уличный бездомный котёнок, девушка и сама знала. Потому и не удивилась, что мадам, посмотрев на её тусклые волосы, тени под глазами и тощую фигуру, поморщилась.

– Дарин, я возьму твою знакомую, но только из-за наших хороших отношений. Сама понимаешь, класс у неё совсем не тот. Единственное достоинство девственность, но это ненадолго. Придётся помучиться, чтобы привести в порядок.

Продержалась там Лиз всего три дня. Хорошо было – тепло и сытно, и работать не заставляли. Ей дали время, чтобы «чуть-чуть отъестся», сказала Мадам. И когда поймала Лиз на кухне за помощью поварихе, отругала:

– Я тебе для чего дала время? Чтобы хоть немного округлилась, с рук мозоли сошли. Дополнительные поломойки, кухарки мне здесь не нужны. Так что выбирай – или, или.

Но даже трёх ночей наблюдений и разговоров с девочками Мадам хватило Лиз, чтобы понять: не для неё такая жизнь.

Замужество сироте и бесприданнице тоже не светило. Единственный, кто готов был жениться на бедных девушках, это мясник Бригер. Недавно он овдовел в седьмой раз и сейчас как раз присматривал очередную невесту. Но Лиз не в его вкусе. Он предпочитал девушек помоложе и покруглее.

Вспомнив мощные волосатые руки мясника и синяки у последней из его жён, Лиз передёрнулась: «Чем за такого, лучше уж за Чёрного Фудока замуж пойти!»

Глаза Лиз расширились от внезапно пришедшей мысли: «А и правда! Чем медленно умирать этой зимой, пойду я лучше к Чёрному Фудоку и выйду за него замуж. И рыцаря спасу, и сама жить по-новому стану».