Проклятие принца

– А я наготовлю зелье стойкости, чтобы они могли продержаться в танце сутки. Но не пишите феям, они, к сожалению, никогда не сбивают ноги в кровь. И не пишите оборотням… Они не видят сквозь иллюзии.

Рессар и его отец внимательно смотрели на Вильду.

Она с сожалением развела руками.

– Это какие-то особенности испытания, мой господин. Но об этом мы узнаем в час, когда вам исполнится двадцать пять.

– Это будет самый печальный бал в моей жизни, – тихо проговорил Король и ушел готовить указ и писать письма в соседние королевства.

А Рессар задержал Вильду.

– Что там насчет иллюзий? Ты мне не говорила.

Вильда пожала плечами.

– Я не знаю, но крестная сказала, это важно. Если позволите, я пойду готовить зелье и собирать ингредиенты.

Вильда ускользнула от него, дразня своей пружинистой походкой и несбиваемым оптимизмом. Вот если бы Рессар мог так легко идти по жизни и принимать сложные решения, не жалея ни о чем.

Но он ошибался. Вильду съедали сомнения. Она могла не справиться, а расплачиваться за это придется Рессару.

За день до Бала в честь дня рождения принца Гоблинов Рессара Видьера, Вильда как всегда приготовила ванну господину, влив туда отвар лекарственных трав, и впервые не сбежала, дожидаясь Рессара внутри.

С момента встречи с Матильдой они с господином сильно отдалились. Теперь она и вправду была больше помощницей Рессару, чем играла роль фаворитки.

Он больше не расточал ей улыбки и не говорил комплименты. Не пытался склонить к близости, но и сильно раздражался, когда она отходила далеко или пропадала надолго.

Все это сильно тревожило Вильду. Не только потому, что Рессар мог нарушить все ее планы по спасению, но еще и потому, что сердце ныло от его невнимания. Вильде не хватало их легкого общения и подшучивания друг над другом.

С одной стороны, понятно, ведь голова господина была забита куда более важной проблемой. Он не надеялся даже пережить следующую ночь. С другой, Вильда точно знала, что не переживет ее, что у них осталось всего лишь эта ночь и следующее утро.

Ей хотелось признаться в чувствах. И она боялась, что Рессар высмеет ее. Кто она такая? Всего лишь выкупленная им рабыня. Как она вообще посмела влюбиться в господина, в принца Гоблинов?

Рессар вошел в ванную и тут же замер, заметив Вильду. Он тоже привык, что она все готовит и тут же уходит, чтобы не напороться на его неуместные провокации, потому зашел без рубашки, без перчаток, оставаясь в одних только нижних штанах.

Между ними повисло неловкое молчание.

– Вильда, ты что-то хотела?

Она быстро подняла на него взгляд и тут же снова опустила в пол.

– Да, господин.

– Что же?

О, как много она могла ему сказать, сколько он ей задолжал за то время, которое она находится у него в статусе рабыни. Но вместо этого произнесла то, что велело ей сердце:

– Поцелуйте меня. По-настоящему.

* * *

Как давно он ждал этой просьбы! Но его вредная колдунья не спешила. И только сейчас, когда все его мысли заняты другим, она так легко сдается ему на волю.

Почему? Опять подвох?

– Сейчас? Здесь? – он развел руками, вспоминая, что они без перчаток и пряча их за спину, чтобы не задеть Вильду случайно.

Он смутилась, но повторила твердо:

– Да.

Потом словно засомневалась:

– А… вы не хотите?

– Хочу, – пришлось признаться Рессару. – Но не могу.

– Почему?

Ему понравилось глубокое разочарование Вильды. Он сам с трудом понимал свои благородные порывы. Не правильнее ли было получить сейчас желаемое? Последнюю ночь провести с той девушкой, от которой сходишь с ума уже не первый месяц? А потом спокойно умереть и унести свое проклятие навсегда.

Но нет… Рессар не мог так поступить с Вильдой. Только не с ней.

– Потому что мне захочется большего, но я не смогу пообещать тебе будущего… У меня его нет. А у тебя оно должно быть. И только самое лучшее.

Тут Рессар кое-что вспомнил. Он думал сделать это завтра, но видел, как обеспокоена Вильда. Может как раз из-за этого. Он хотел, чтобы его колдунья… последний день его… спала эту ночь спокойно.

– Пойдем за мной.

Рессар вышел из ванной, обошел большую кровать и достал из секретера плотный лист бумаги с вензелями и личной печатью Видьера.

– Я обещал, что дам тебе свободу, если ты выполнишь условия. Как видишь, я держу слово. Теперь ты свободна, Вильда.

Вопреки его ожиданиям, она не обрадовалась, не запрыгала от счастья, не бросилась ему на шею, а просто приняла Освободительную, скользнула по ней взглядом и отложила на секретер.

– Поцелуй меня, – повторила она, но теперь с требовательными нотками в голосе.

– Вильда…

– Целуй! Никто не даст идти тебе до конца, – нахально добавила она, – но я просто хочу знать, как бы это могло быть… Если бы могло.

Он ее понял. В груди сжалось собственное сердце от безысходности и от желания почувствовать, как бы это могло быть у них…

Рессар достал из ящика новые перчатки, поспешно натягивая их на уставшие за день руки. Вильда молчала, ждала.

Он нежно взял ее за талию, притянул к себе, заглядывая в глубину ее голубых глаз. Склонился к ее лицу, только тогда колдунья прикрыла глаза и приоткрыла губы, подставляя их для поцелуя.