Проклятие рода

- А-а! – Махнул про себя рукой Иоганн. – Чем черт не шутит! Рискну! – И повернулся к нему. Фогт сразу обратил внимание на пастора. Глазки прищурились. У людей этого ремесла память цепкая и надежная.

- Господин пастор? – Судейский чиновник попытался изобразить удивление. Именно попытался, ибо в силу своей профессии, наполненной жертвами и преступниками, допросами, очными ставками, пытками и казнями, он давно перестал чему-либо удивляться.

- Господин фогт? – В свою очередь пастор изобразил удивление.

- Какими судьбами, э-э… господин… - фогт потер картофелину носа, но Иоганн не стал подсказывать ему имя из озорства, желая убедиться в остроте памяти чиновника, - Веттерман? – Он вспомнил точно.

- У вас исключительная память! – Пастор не лукавил сейчас. Он действительно восхищался этим качеством судейского. – Простите, а вас, как можно называть?

- Хельмут Шнайдер. К вашим услугам, господин Веттерман. – Фогт учтиво поклонился.

- Мне очень приятно, господин Шнайдер. – В свою очередь поклонился пастор. – Я здесь по королевскому делу. Передавал письма в магистрат. – Иоганн вспомнил, что громкие имена и титулы в свое время произвели должное впечатление на собеседника. – Не возражаете, если я вас куда-нибудь приглашу пропустить стаканчик другой хорошего вина? У меня, кроме доктора Георга Нортона, более никого знакомых в Штральзунде нет. Кроме вас теперь, конечно. – Добавил Иоганн. При упоминании имени юриста, Шнайдер моргнул в знак того, что сия персона ему известна. – Но доктор сейчас занят, мы только что расстались, и я почту за честь получить ваше согласие.

- Не возражаю, господин Веттерман. Я покажу вам один подвальчик неподалеку, где подают хорошее вино.

Они прошли пятьдесят шагов по булыжной мостовой в сторону моря и спустились на несколько ступенек вниз. Иоганн даже не обратил внимания, как называлась трактир. Внизу было немноголюдно, лишь в глубине помещения сидела компания матросов. Судебного фогта здесь знали, потребованные две кварты рейнвейна подал сам хозяин, да не в глиняных кружках, как другим посетителям, а в посеребренных бокалах и с низким поклоном.

Отпив половину, Шнайдер пристально посмотрел на пастора и спросил:

- Ведь наша встреча не случайна, господин Веттерман? Я полагаю у вас ко мне дело? – Иоганну оставалась лишь удивится проницательности собеседника.

- В какой-то степени, в какой-то степени… - Он покачал головой. – Видите ли, господин Шнайдер, моя жена до сих пор находится под впечатлением от той совершенно нелепой встречи и прозвучавшей в ее адрес клеветы. Эта несчастная женщина…

- Почему несчастная? – Перебил его фогт. – Она получила ровно то, что заслужила. Разве не о заслуженном воздаянии по грехам говорит Священное Писание, господин пастор?

- Это так. – Иоганн сейчас не собирался возражать чиновнику. – Но нам довелось присутствовать и при казни нес… осужденной – Поправился пастор. Фогт не сводил с него внимательного взгляда. – Умирая, эта… женщина крикнула, чтобы кто-нибудь позаботился о ее детях. И вот моя…

- Сесиль действительно кричала об этом, - Шнайдер вновь прервал его, - но обращалась она более чем конкретно. К той женщине, которую она называла Илва. И за которую приняла вашу, пастор, жену.

- Да, наверно… все это было так ужасно… костер, ее крики… - Иоганн ощущал себя не в своей тарелке. Тяжелый взгляд Шнайдера придавливал и одновременно пронзал насквозь. Пастор сбрался с силами и выпалил на одном дыхании - В общем, жена до сих пор находится в тяжелейшем расстройстве и, узнав, что я отправляюсь по поручению короля Швеции в Штральзунд, для собственного успокоения просила меня узнать о судьбе детей этой женщины.

- Ох уж, мне это ваше христианское милосердие… - Иоганн с облегчением вздохнул про себя, кожей чувствуя, как соскользнула с него тяжесть взгляда судейского. Шнайдер поднял глаза к потолку и стал чесать нос. Видимо, это помогало ему копаться в тайниках своей памяти.

- Но ни я, ни моя жена не знает даже имени этой… женщины. – Тихо произнес Веттерман. Фогт не отпуская своего носа, прогнусавил:

- Сесиль Грабенмахер. А умерщвленного ею мужа звали Ролле Грабенмахер. Хороша фамилия – сам себе вырыл могилу, женившись на этой ведьме. Дети – девочка Адель трех лет и восьмилетний Михель. Они были переданы сначала в приют на время следствия, а затем…, - Шнайдер даже сморщился и с такой силой вцепился в нос, что казалось вот-вот оторвет, - затем… за ними приехал отец этого Ролле и забрал детей к себе. То ли в Амберг, то ли в Регенсбург. Точно уже не вспомню, потому что он возчик – из Амберга в Регенсбург возит руду, обратно соль. В общем, он из Верхнего Пфальца. – Шнайдер шумно выдохнул и, наконец, отпустил свой нос, превратившийся из картофелины в свеклу. Фогт схватил свой бокал, залпом выпил остатки вина, затем подал знак трактирщику и новая кварта рейнвейна появилась на столе.

- Я восхищен вашей феноменальной памятью, господин Шнайдер. – Иоганн развел руками. – Это непостижимо. Ни один ученый богослов не сравнится с вами.