Проклятие рода

Бенгт видел, как Любава, утирая слезы, прижалась к Гилберту, махала ему рукой, и сердце юноши стянул обруч печали. Капитан королевской гвардии тоже изредка поднимал руку вверх и, подержав ее так, затем медленно опускал. Рядом с ними стоял Андерс Веттерман и тоже махал на прощанье. Он появился на причале совсем нежданно перед самым отплытием, но встреча оказалась крайне полезной.

Выслушав придуманную для всех историю Бенгта оставить службу и пойти по стопам отца – заняться торговлей и отправиться в Новгород, Андерс очень обрадовался и вызвался даже помочь:

- Слушай, Бенгт, друг у меня там остался. Настоящий друг. Найди его обязательно. Когда мы прощались, он мне так и сказал: «Будешь иметь нужду в выручке, аль кто из друзей твоих, пусть только имя назовут, откликнусь!». Найди его!

- Чего говорит-то? – Тут же вмешался Болдырь, все слышавший, но не понимавший по-шведски. Андерс сам перешел на русский и повторил заново. – А как кличут-то друга твоего? – Казак заинтересовался сразу.

- Семен Опара.

- А где сыскать? Новгород сказывали поболе Стекольны вашей будет. – Дотошно продолжал расспрос казак.

- Еще как больше! – Радостно улыбнулся Андерс. - На Ильинском берегу, как к Волхову спускаетесь, по правой стороне амбар приметный будет. Один он там такой был. Отца его. В него загляните и спросите. Да, Сеньку любой знает. От меня скажете – во всем поможет.

- А сам-то он, чем промышляет? – Допытывался Болдырь.

Андерс пожал плечами смущенно, голос понизил:

- Отец его рыбаком был, а Сенька ушкуйничать собирался.

- Это добрая весть! Наш знамо! Родная душа! - Казак обрадовался. - Спаси Бог тебя пастор! – Поклонился Веттерману.

- Да я не пастор. – Смутился Андерс. – Учился, да не вышел.

- Вот я и говорю - ученый человек, не то, что мы, окромя как саблей махать, иной грамоты не ведаем. – Усмехнулся Болдырь.

Бенгт тоже поблагодарил молодого чиновника и поклонился.

- Господь навстречу нам! – Хитро ухмыльнулся казак, перекрестился и показал пальцем на небо. – Не иначе!

Пока шли лагуной, слева – справа привычно зеленело – вот она, земля, все представлялось шуткой, приключением. Скрип такелажа, суета матросов, команды капитана, крики чаек за кормой, свежий ветер и брызги в лицо – все развлекало, было непривычным, волнующим, загадочным. Боль расставания отступила, забылась. Но оглянуться не успел, как вышли в открытое море, а посмотрел назад, матерь Божья, и берег исчез, таинственность в миг превратилась в полную неизвестность, а с ней пришли и сомнения – правильно ли сделал.

Один голос ответил:

- Правильно, солдат!

Другой возразил:

- А как же родители? Сестра?

- Улла объяснила тебе, что дала слово твоей матери, иначе бы в ногах валялась, не пустила б на верную погибель.

- На погибель? Ты уверен?

- Нет, но ты – солдат, должен быть готов к ней всегда. И ты дал клятву мстить! Или забыл?

- Нет! – Бенгт даже торопливо обернулся. Ему показалось, что с ним кто-то воочию разговаривает. Болдырь? Нет! Казак облокотился на борт неподалеку и поплевывал в разбегавшиеся волны. Шкипер отдавал последние команды. Суета на судне успокаивалась. Корабль шустро бежал вперед.

- Да не кручинься, паря, - Болдырь подошел к нему, - посмотри, какой денек Господь нам подарил - солнышко светит, ветерок обдувает, гонит тоску-печаль прочь, как вона те облачка, бегущие, словно барашки от волка. – Казак показал на небо и уселся на палубе, прислонившись спиной к борту. Пристроил под спину свой мешок поудобнее, откинулся, прикрыл глаза и продолжал бормотать себе под нос. - Этот день минует за ним другой придет, там и увидим, что принесет. А ныне и так славно.

Другой день познакомил друзей с Готландом, с его жемчужиной - Висбю. С моря над камнем крепостных стен виднелись улицы, устремлявшиеся вверх по склонам. Белые, розовые, желтые, голубые дома, красная черепица их кровель, напоминали ступени в небо, увенчанные пиком колокольни. Хотя, почему его называли жемчужиной, Бенгт не понял.

- Скорее уж розой. Вон посмотри, сколько их здесь растет. Не город, а цветник какой-то. – Ткнул он в бок Болдыря. Друзья отправились на прогулку, пока судно догружалось товарами. Но казака красоты Висбю не взволновали.

- Цветок и море не больно подходят друг другу. – Отозвался равнодушно. – Спроси, чей храм будет? – Пальцем ткнул в колокольню.

Бенгт остановил проходившего матроса и поинтересовался.

- Девы Марии! – Отозвался моряк.

- Ух, ты! – Обрадовался Болдырь. – Богородицы нашей! Матери Божьей и заступнице. – И стал усердно креститься, кланяться и бормотать под нос молитву.

Отмолившись, погуляли еще немного по городу, зашли в трактир, плотно пообедали, да и повернули обратно в порт. Судно освободилось от одних товаров, теперь полным ходом шла погрузка новых.

- Что везем-то? – Бенгт поинтересовался у капитана.

Старый моряк длинно сплюнул через борт, ответил сухо:

- Медь, свинец, порох.

- Порох? – Удивился юноша.

- Он самый. – Подтвердил шкипер. – Самый ходовой товар у московитов.

- Воюют?

- Кто их знает… Берут.

- Легко дошли. – Бенгт решил поменять тему разговора. – Шторма-то бывают?