Проклятие рода

- Конечно. – Согласился купец. – Все как обычно. Часть получишь у приказчика, остальное в Ревеле.

- А что на зиму?

- Будем возить соль в Дерпт.

- Условия прежние?

- Надеюсь. Семь кюлиметов с саней в Ревеле и еще по три шиллинга в Дерпте.

- Прошлую зиму было по шесть. – Не унимался фурман, продолжая почтительно, но одновременно настойчиво выклянчивать свой барыш у купца.

- Ступай, Яан! – Раздраженно бросил ему Фикке. – Цена определяется продажей. Не могу же я торговать себе в убыток!

Фурман нахлобучил шапку на голову и покинул трактир, что-то бурча себе под нос.

- Вечно не довольны! Одним словом, «не немцы». – Фикке злобно посмотрел вслед вознице.

- Не немцы? – Бенгт удивился тому, как назвал фурмана купец.

- Так мы их называем.

- То-то я не понял язык, на котором они разговаривают между собой.

- Приходится знать, молодой человек. – Фикке всплеснул руками. - Разве я должен им объяснять, что продаем в Московию английское полотно за талер, а сами покупаем на пятую часть дороже! Слава Господу, медь, железо и свинец по-прежнему в цене, оттого урон возмещается.

- А что покупаете? – Осторожно спросил Бенгт. Ему было все равно, но разговор следовало поддерживать. Как-никак, но он представился купцом.

- У московитов? Воск и новгородскую норку. Но надо держать с ними глаз востро. – Назидательно сказал Фикке. – И камни утопят, и негодные шкурки норовят подсунуть.

- Так ты возьмешь нас с собой? – Неожиданно вмешался Болдырь.

Купец понял русскую речь. Усмехнулся. Ответил тоже по-русски:

- Доставка одного пуда обходится мне летом в пять копеек. С вас… - он глянул, что взвесил, - за десять пудов пятьдесят копеек.

- Держи! – Казак подкинул вверх монету, так чтобы Хельмиху было сподручно ее поймать.

- Это много! - Спокойно произнес купец, сжав кулак. Он еще в полете определил золотой венецианский цехин. – Что ты еще хочешь за это?

- Догадливый! – Похвалил его Болдырь. На лице Фикке не дрогнул ни один мускул. Он терпеливо ждал какие дополнительные услуги с него потребуют за столь высокую плату. Казак неторопливо осмотрелся по сторонам, и, убедившись, что никто их не подслушивает, обронил, словно невзначай. – Не гоже нам с московскими дьяками встречаться…

Купец согласно мотнул головой.

- Сперва, как мои люди поедете, после переоденетесь, в Новгороде с толпой смешаетесь, и знать вас не знаю.

- А мы тебя! – Подхватил Болдырь.

- По рукам! – Купец поднял вверх кружку с пивом.

- По рукам! – Друзья взялись за свои кружки, глухой стук глиняной посуды обозначил подтверждение достигнутой договоренности.

Утром на московской стороне заминка вышла.

- Больно много нагрузил! – Изрек воевода, заросший почти до самых глаз черной густой бородой. Он самолично осматривал обоз Хельмута Фикке.

- Много? – Изумился купец. – Как обычно!

- Нет! – Отрезал московит. – Раз, два, три… - воевода водил пальцем, пересчитывая повозки. … - десять. Найми еще пять и перегрузи на них.

- Помилуй Бог, воевода… это ж в полтора раза дороже станет! Сплошное разорение! Ваш великий князь всячески поддерживает торговлю…

- Наш великий князь больно молод еще. Не нравится? – Воевода зыркнул глазом. – Тогда поворачивай оглобли!

Стоявшие неподалеку ратники придвинулись ближе.

Фикке заторопился:

- Да, да, согласен. – Мелко затряс головой. – Получите еще пять алтын за телеги. А это вот… - Наклонился к уху воеводы, прошептал что-то и сунул в руку. Тот кивнул довольно и распорядился выделить нескольких конных для охраны. Не зря! Уже уходя, кинул, уцепив тяжелым взглядом Бенгта и Болдыря:

- А эти с тобой?

- Со мной. Приказчики мои. – Пояснил купец.

- Рожи у них не торговые… особенно у этого, - ткнул пальцем в казака, - вылитый варнак.

- Так заодно и охраняют. Не знал, что щедрость вашей милости будет так велика и даст мне ратников. Дороги не безопасны.

- Езжай! – Лениво махнул рукой воевода. – С моими людьми тебе нечего бояться. – И направился в крепость.

Дорога втянулась в лес, изгиб за изгибом, уводя в самую чащу. Ни одной живой души не попадалось более на встречу. Могучие ели наступали с двух сторон, создавая полумрак, и лишь пробившиеся сверху лучи солнца, да белизна берез, оживляли темноту зелени. То здесь, то там попадались деревянные кресты, наводившие на мысль о набожности местного населения. Болдырь каждый раз крестился, шепча что-то себе под нос.

- Народ здесь сильно верующий! – Ткнул его в бок Бенгт, завидев очередную почерневшую от времени деревяшку.

- Нет! – Отозвался вместо казака возница. – Христиане лежат под ними, душегубами разными удушенные, аль зарезанные. Иль князьями с боярами казненные. Лихо одно, что от тех, что от других. – Друзья ехали на самой последней телеге из тех пяти, что воевода заставил нанять Фикке в Ивангороде. Возчики на них были русские.

- Что и простой люд убивают? – Спросил Болдырь, внимательно осмотревшись по сторонам и придвинув поближе свой мешок с саблей.

- А лихим людям без разницы. Купец ты, аль крестьянин. Воры!

- И на нас могут напасть? – Бенгт тоже нащупал рукоять меча и стал всматриваться в ельник.