Проклятие рода

- Любой, кто попытается проникнуть сквозь ограждение, должен быть убит на месте, без выяснения причин. – Приказ прозвучал четко.

Десяток копейщиков впереди процессии, еще колонна по одному слева и справа, дыша в затылок друг другу, рядом с ними лучники. По центру шел сам король, держа на руках младенца Густава, их кронпринца и будущего короля. Эрик приветственно махал рукой своему народу, отчего толпа взрывалась новыми воплями восторга, перекатывающимися волной от стен замка и расползаясь по всему Стокгольму. Золото королевских доспехов отражало солнечные лучи, отчего казалось, что он него, от всей церемонии исходит само Божественное сияние. Позади короля шла его суженая Карин, держа за руку Сигрид, рядом с ней держалась вдовствующая королева Катарина. Отстав от них на несколько шагов, шествовали две принцессы София и Елизавета, позади которых шел довольный собой герцог Магнус. Процессию замыкал второй отряд англичан капитана Уильяма Дженкинса. Шотландцам было поручено заранее оцепить само здание Стурчюрка, пропуская внутрь лишь избранных, имеющих личное разрешения короля и советника Перссона.

У алтаря церкви процессию поджидали архиепископ Уппсальский Лаврентиус Петри и Пер Брахе.

- Почему ты пригласила так мало родственников? – Шепнул король на ухо Карин, когда они остались вдвоем перед алтарем. Густава он передал на руки вдовствующей королеве, а Сигрид держала за руку Елизавета. Цепкий глаз короля выхватил из толпы несколько человек одетых, хоть и неплохо, но выглядевших все равно бедновато среди разнаряженной, блистающей драгоценностями толпы. Эрик сразу догадался, что эти бедняки и есть родственники его Карин.

- Это мои дяди из Уппланда по линии матери со своими девушками. Мой отец, - также тихо отвечала ему Карин, - как ты помнишь, был солдатом, много пил, от пьянства и умер, когда я была совсем маленькой. Может, где и есть его родня, но, увы, я не знаю. Здесь все кого я смогла разыскать с помощью советника Перссона. Вот те двое, что справа, широкобородые, похожие друг на друга, как две капли воды, это родные братья моей матери Ханс и Якоб Якобссоны, с ними двоюродный дядя, тот, что пониже и помоложе, Эрик Нильссон. Затем две девушки, одна дочь Нильссона – Анна Эриксдоттер, другая его самая младшая сестра тоже Анна только Нильссдоттер – они с севера, их Хаммерса.

- И ты и я – мы оба сироты… - Печально произнес Эрик, обняв Карин за плечи. - Мои братья тоже не прибыли. – Его голос погрубел. Король это заметил в первую очередь и сейчас знаком подозвал к себе Перссона. – Освобожденные семейка, как и любезный брат Карл решили не принять мое приглашение?

- Как видите сами, ваше величество. Это можно было предполагать. – Ответил Перссон.

- Где они сейчас?

- Кажется, в Уппсале, ваше величество.

- Всех под домашний арест.

- Слушаюсь. Иди исполняй, не будем задерживать церемонию. – Король отпустил советника и подал знак архиепископу, чтобы начинал. Это день, 4 июля 1568 года войдет в историю! Как начало конца…

Карин оставалось царствовать восемьдесят шесть дней. Впрочем, как и Эрику. Сейчас король купался в счастье. Впервые в жизни Эрик ощутил истинное тепло семейной жизни. Его не сравнишь с любовным опьянением. Любовь была очагом, у которого грелся промерзший путник, подставляя теплу то один, то другой бок. Но холод опасности не исчезал, напоминая о себе остывающей спиной. Следовало постоянно разворачиваться, пристально наблюдать за холодными тенями в огромной сумеречной зале, дабы встретить угрозу грудью, не позволить недругу нанести подлый удар в спину, не дать затушить огонь его очага, пламя его любви. И вдруг, в одно мгновенье, Эрик осознал, что рядом с ним жена, его дети, его Густав – наследник и кронпринц, которому предстоит стать королем Швеции. Недаром Эрик повелел назвать его в честь деда – пусть имя, пусть тень Густава, его прижизненная сила всегда охраняют мальчика. К черту все гороскопы! Король даже не стал составлять натальные карты сына. Эрику, а, значит, и всей семье угрожали светловолосые мужчины – Стуре. Он лично перебил их, дабы никто, в том числе и он сам, не сомневался в собственной способности защитить себя и близких. Да, он глубоко и искренне покаялся в содеянном, заплатив высокую цену собственным душевным помешательством, но доказав тем самым готовность преступить чрез что угодно ради своей семьи. Он поступил милосердно, согласившись с решением Высшего совета по освобождению Юхана с его гордой женой-полячкой и детьми, что было принято во время его болезни. Он и сейчас не сердится на своих сводных братьев, не явившихся на королевскую свадьбу и коронацию Карин, как не сердится на сводных сестер и вдовствующую королеву вместе с кузеном, покинувшим собор сразу после свершения обряда бракосочетания и не явившимся на свадебный пир. Король, обретший счастье и покой, должен быть снисходителен и милосерден ко всем своим подданным, дабы и в их домах царили мир и любовь.