Проклятие Шалиона

Он поднял глаза, и извинения за рассеянность замерли у него на устах. Перед ним стоял сьер ди Джоал, один из оставшихся не у дел громил Дондо – как же зарабатывали себе на карманные расходы все эти пропавшие души? Подкармливал ли их брат Дондо? С ним были сьер ди Марок и еще какой-то ухмылявшийся приятель.

– Невежа! – проревел ди Джоал, немного переигрывая. – Да как вы осмелились отпихнуть меня от двери?!

– Прошу прощения, сьер ди Джоал, – проговорил Кэсерил. – Я задумался.

С легким полупоклоном Кэсерил попытался обойти эту троицу. Но ди Джоал шагнул в сторону, преграждая Кэсерилу путь к отступлению, и откинул полу плаща, продемонстрировав рукоять меча.

– Я сказал, что вы отпихнули меня. Вы что, считаете, что я лгу?

«Ах, так это ловушка. Понятно». Кэсерил остановился, его губы сжались. Он устало спросил:

– Чего вы хотите, ди Джоал?

– Приведите свидетелей! – ди Джоал махнул рукой своему приятелю и ди Мароку. – Он толкнул меня. Его приятель послушно повторил:

– Да-да, я видел!

Ди Марок смотрел как-то неуверенно.

– Вы расплатитесь со мной за это, лорд Кэсерил! – прошипел ди Джоал.

– Да, я вижу, – сухо ответил Кэсерил. Было ли это пьяной глупостью или заранее продуманной попыткой убить его? Дуэль до первой крови, под крики: «Меч соскользнул, клянусь честью! Он сам напоролся на острие!» и при огромном количестве купленных свидетелей, чтобы подтвердить непреднамеренность убийства, – проверенная практика и выход для гордых и пылких молодых придворных.

– Я утверждаю, что получу три капли вашей крови, чтобы смыть это оскорбление! Обычный вызов.

– А я говорю, что вам следует подержать голову в ведре с холодной водой, пока она не остынет, мальчик. Я не дерусь на дуэлях. Понятно? – Кэсерил откинул плащ и показал, что не прицепил меч, собираясь на ужин. – Так что позвольте мне пройти.

– Уррак, одолжите трусу ваш меч! У меня есть два свидетеля. Мы разберемся прямо сейчас! – и ди Джоал подбородком указал на дальнюю часть коридора, ведущего на главный двор.

Уррак отстегнул свой меч и, оскалившись, бросил его Кэсерилу. Тот поднял бровь, но не руку, и меч в ножнах со звоном упал к его ногам. Он подтолкнул его обратно к владельцу.

– Я не дерусь на дуэлях.

– Я что, должен назвать вас трусом в лицо? – спросил ди Джоал. Его губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым в предвкушении драки. Краем глаза Кэсерил увидел пару приближавшихся к ним придворных, привлеченных громкими голосами и торопившихся успеть, чтобы не пропустить самое интересное.

– Называйте меня, как вам больше нравится… в зависимости от того, сколь полным дураком вы хотите прослыть. Ваш лепет ничего для меня не значит, – Кэсерил вздохнул, пытаясь изобразить равнодушие и усталость, но кровь пульсировала в его жилах все быстрее. От страха? Нет. От ярости…

– Вы носите титул лорда. Неужели у вас нет чести лорда?

Кэсерил приподнял уголок рта, но отнюдь не в улыбке.

– Неверное понимание чести – это болезнь, от которой успешно лечат надсмотрщики на галерах.

– Что же, тем лучше для вашей чести. Вы же не откажете в трех каплях крови для меня?

– Конечно, – голос Кэсерила стал странно спокойным, сердце, только что бешено колотившееся в груди, вдруг замедлило свой бег. Губы растянулись в странной ухмылке. – Конечно, – выдохнул он снова.

Кэсерил поднял левую руку ладонью вверх, а правой резким движением выхватил из ножен на поясе нож. Еще недавно он резал им хлеб. Рука ди Джоала стиснула рукоятку меча и потянула его наверх.

– Только не здесь! – взволнованно закричал ди Марок. – Вы же знаете, что надо выйти во двор, ди Джоал! Во имя Брата, у него нет меча… так нельзя!

Ди Джоал заколебался; Кэсерил, вместо того чтобы двинуться к нему, засучил левый рукав и медленно провел лезвием ножа по своему запястью. Он не почувствовал боли. Показалась кровь, блестящая в свете свечей темно-красная жидкость. Она не брызнула опасным для жизни фонтаном, потекла медленно. Странный туман заволок глаза, и все внимание Кэсерила сосредоточилось единственно на неуверенной ухмылке молодого глупца, который так хотел его крови. «Ты получишь мою кровь». Он вернул нож на место. Ди Джоал, уже не очень понимавший, в чем дело, опустил свой меч обратно в ножны, и загородился от Кэсерила ладонью. Улыбаясь, Кэсерил поднял руки и двинулся к нему.

Он заставил испуганного ди Джоала попятиться к стене, в которую тот и ударился лопатками со стуком, разнесшимся по всему коридору. Кэсерил сжал правой рукой горло ди Джоала, затем поднял свою жертву, оторвал от пола и прижал затылком к стене; правым коленом Кэсерил уперся ему в пах, так что ди Джоал не мог вырваться. Когда же тот попытался отбиться, Кэсерил поймал в стальной захват и его руку. Побагровевший на глазах юнец не мог даже вскрикнуть, чтобы не привлекать внимания; глаза его стали круглыми и безумно вращались в орбитах, с губ срывался только хрипящий стон. Головорезы Дондо знали, что руки Кэсерила привыкли держать перо; они забыли, что этим рукам довелось много работать веслами. Ди Джоал перестал дергаться.

Кэсерил вполголоса прорычал ему в ухо, тихо, но так, что услышали все: