Проклятие Шалиона

– Не думаю. Принимая во внимание, что люди давно и разными способами пытаются использовать смертельную магию, таковое, будь оно возможным, уже наверняка имело бы место в прошлом. Бастардов демон смерти всегда изображается на храмовых фресках с коромыслом на плечах, на котором висят два одинаковых ведра – одно для души убийцы, другое для души жертвы. – Тут на ум ему пришли слова Умегата: «Я вообще уверен, что только так и бывает». – Не думаю, что демон или сам Бастард может делать выбор.

Бетрис прищурилась.

– Вы сказали, что если не вернетесь к утру, мы не должны беспокоиться и искать вас. Вы сказали, что с вами все будет в порядке. А еще вы сказали, что если тела своевременно не сжечь, то ими могут завладеть призраки.

Кэсерил почувствовал себя неуютно и заерзал в подушках.

– Ну, я просто пытался предусмотреть кое-что – в некотором роде.

– Предусмотреть что именно? Вы собирались уйти, не оставив тем, кто беспокоится о вас, никаких сведений о том, где вас искать и какому богу за вас молиться.

Он откашлялся.

– Вороны Фонсы. Я забрался прошлой ночью в башню, чтобы… э-э… помолиться. Если бы все пошло… э-э… несколько иначе, то они позаботились бы о моем теле, как их собратья заботятся о трупах павших на поле брани или затерявшихся в горах овец.

– Кэсерил! – возмущенно закричала Бетрис, но потом снова понизила голос до шепота. – Кэс, это… это… вы имеете в виду, что полезли туда в одиночку, чтобы умереть в отчаянии, оставив свое тело на растерзание этим… Это ужасно!

Он вздрогнул, увидев слезы, навернувшиеся на ее глаза.

– Ну-ну. Все не так плохо. Вполне по-солдатски, полагаю. – Он поднял руку, чтобы утешить ее, но затем заколебался и не решился дотронуться до нее.

Руки Бетрис стиснули складки платья.

– Если вы еще хоть раз сотворите что-либо подобное, не сказав мне ни слова, я… я… залеплю вам пощечину, глупец вы этакий! – Она зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, затем потерла лицо ладонями и села, выпрямив спину. Голос ее вновь обрел обычное спокойное звучание. – Церемония прощания начнется за час до заката, в храме. Вы думаете пойти или собираетесь остаться в постели?

– Если вообще буду в состоянии ходить – я обязательно пойду. Я должен там быть. Каждый враг Дондо будет там только для того, чтобы доказать, что не он повинен в его смерти.

Ритуал прощания с Дондо ди Джироналом привлек не в пример больше внимания, чем похороны бедного одинокого ди Санды. Сам рей Орико в траурных одеяниях возглавил прибывших из Зангра дворян. Рейну Сару доставили в носилках. Ее лицо было непроницаемо, словно выточено изо льда, а одежда была вызывающе яркой, усыпанной украшениями. Остальные пытались не замечать подобного проявления радости.

Кэсерил украдкой смотрел на нее, привлеченный не этим неуместным нарядом, а другой ее одеждой – такой же темной аурой, как у Орико. Вокруг Тейдеса он видел такую же – она следовала за ним по мощеным улицам города. Чем бы ни являлось это призрачное облако, оно присутствовало вокруг каждого члена царственной семьи. Кэсерилу стало интересно, что бы он увидел, если бы мог взглянуть сейчас на вдовствующую рейну Исту.

Настоятель храма Святого Семейства Кардегосса в пятицветном облачении начал церемонию на заполненном людьми дворе храма. Процессия из дворца Джироналов установила гроб с телом в нескольких шагах от Очага Богов – круглой каменной платформы, защищаемой от дождя медным куполом, опиравшимся на пять тонких колонн. Сероватый, не дающий тени свет угасающего дня уже собирался смениться сумерками туманного вечера.

Застывшее тело Дондо было обложено цветами и травами для привлечения удачи и защиты – слишком поздно, подумал Кэсерил – и облачено в сине-белые генеральские одежды священного ордена Дочери. На груди лежал меч без ножен, руки сжимали рукоять. Тело не выглядело раздувшимся или изменившим форму – ди Ринал прошептал, что его, верно, плотно обмотали льняными бинтами перед тем, как одеть. Лицо Дондо было значительно более распухшим, чем у одного из его приятелей, виденных Кэсерилом сегодня поутру. Тело придется сжечь вместе со всеми кольцами, надетыми на толстые, как сардельки, пальцы; снять их под силу только разве мяснику с разделочным ножом.

Кэсерил сумел дойти из Зангра до храма, не спотыкаясь и не шатаясь от слабости, но живот у него снова скрутило и раздуло; пояс давил, мешая дышать.

Кэсерил шел позади Бетрис и Нан. Исель пришлось идти между канцлером и реем Орико во главе процессии; к этому ее обязывала краткая помолвка с Дондо. Ее аура все еще сияла и вспыхивала перед внутренним зрением Кэсерила. Лицо Исель было строгим и бледным. Вид тела Дондо помогал ей удержаться от проявления радости.