Проклятие убийцы

Глаза девчушки расширились. Она вскинула руки, словно намереваясь оттолкнуть Тома, но потом всё же позволила взять её за талию. Том поднял малышку в воздух. И теперь, когда их глаза были на одном уровне, они уставились друг на друга. Внезапно Том подмигнул и перевернул её вверх ногами. Девочка ахнула. Платьице задралось, обнажив нижнюю юбку, но ей было всё равно. Она удивлённо посмотрела на пол, потом подняла голову. Медленно девчушка поставила одну босую ногу, а потом и другую на нарисованное небо. Она будто бы стояла на потолке. Том двинулся по комнате, и она зашагала по «небу», пища от восторга.

– Je marche sur le ciel! Je marche sur le ciel!

«Я шагаю по небу!»

Она вскинула руки над головой – вернее сказать: под головой – и крикнула сёстрам:

– Je suis la reine du ciel!

«Я королева неба»!

Её сёстры захихикали, а младшая – лет шести – подбежала к Тому и потянула его за рубашку:

– Moi aussi! Moi aussi!

Это означало – «я тоже».

– Опусти её!

Голос донёсся от дверного проёма. Мы обернулись и увидели человека с могучими руками и румяным лицом. Он смотрел на Тома. Девчушка, которая привела нас сюда, стояла позади, затаив дыхание.

Том не понял слов, но тон не оставлял сомнений. Он поставил девочку на пол. Она побежала и спряталась за бабушкиным креслом. Салли встала.

Этот человек был, разумеется, Гастоном. Дядей Салли. Он перевёл на неё взгляд.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Гастон.

Девочка, которая привела его, начала отвечать:

– Я ведь сказала: это наша кузина…

– Я знаю, кто она. Что тебе надо?

– Ничего, – ошеломлённо сказала Салли. – Я просто зашла…

– Тебе нужны деньги?

– Нет, я…

– Или, может, ты хочешь тут поселиться? – спросил Гастон. – Я очень чётко написал в твой приют: здесь ты никому не нужна. В этом доме нет места позору твоего отца.

Салли побледнела.

– Ты хоть представляешь, сколько боли Никола причинил нашей матери, когда уехал? – Он кивнул на старуху, неподвижно и безмолвно сидевшую в кресле. – Знаешь, как она умоляла его не уходить? Как она плакала каждую ночь? Но ему не было дела ни до неё, ни до нас, ни до семьи. Его волновала только эта английская потаскуха.

Салли резко вздрогнула, словно Гастон ударил её.

– Ну, он сделал свой выбор, – сказал Гастон. – Так что возвращайся в Англию, да там и сиди. Никогда больше не возвращайся сюда.

Он посторонился, и Салли, бледная как привидение, прошла мимо него, не поднимая глаз от пола. Мы последовали за ней. Девочки казались удручёнными, младший из мальчиков тоже погрустнел. Только старший выглядел вполне довольным.

На улице Салли остановилась, глядя вдаль. Ни я, ни Том не знали, что сказать. Салли глубоко вздохнула.

– Всё в порядке, – сказала она высоким голосом. – Я знала… Папа говорил мне… Не надо было приходить.

Она отвернулась.

За нашими спинами открылась дверь. Вышла бабушка. Старуха подошла к Салли, опираясь на трость. Она приволакивала правую ногу, и каждый шаг давался ей с трудом. Салли, закаменев лицом, смотрела, как старая женщина идёт к ней.

В дверях появился Гастон:

– Мама! Мама, вернись немедленно в дом!

Старуха остановилась. Она не обернулась – лишь слегка повернула голову, искоса глянув через плечо, но Гастон покраснел и захлопнул дверь.

Мадам вернулась к внучке. Изуродованной рукой она указала на дом. Жест был прост, но нёс в себе так много слов.

«Это больше не мой дом. Теперь он тут хозяин».

Салли кивнула:

– Я понимаю. Простите меня. Я не хотела причинить вам боль.

Старуха постучала кулаком по груди.

«Нет больше боли. Только любовь».

Тяжело опираясь на трость, бабушка Салли с трудом вытянула из-за горловины платья серебряную цепочку, висевшую у неё на шее. Она посмотрела на Тома и дёрнула цепочку. Том не шевелился, и она дёрнула снова, настойчивее.

– Думаю, она хочет, чтобы ты помог её снять, – тихо сказал я.

Том послушно расстегнул замочек, и цепочка соскользнула, повиснув на пальцах старой женщины. Она снова посмотрела на Тома и протянула руку в сторону Салли. На этот раз Том понял. Салли приподняла волосы, и Том застегнул на её шее цепочку. На цепочке висел маленький серебряный медальон с портретом мужчины, держащем в руке толстый деревянный посох. Я без труда узнал его – ведь этот человек был моим тёзкой. Святой Кристофер – покровитель путников.

Бабушка Салли поднесла искорёженную руку ко рту и поцеловала кончики пальцев. Затем протянула её вперёд и большим пальцем нарисовала на лбу Салли знак креста. А потом заговорила. Речь давалась ей с трудом, и слова вышли невнятными, но мы разобрали их все.

– Le sang… de mon sang, – прошептала она. – Je… te… bénis.

«Кровь от моей крови. Я благословляю тебя».

И вот тогда Салли не выдержала. Рухнув на каменные плиты, она зарыдала у ног бабушки. Старая женщина положила руку на голову девушки и нежно погладила её кудри.