Проклятие валькирии

Асвейг спрятала подвеску и наконец подняла на него взгляд. Ингольв, сдвинув брови, смотрел на нее, видно, решая, что на это отвечать. Она вдруг вгляделась в черты его лица и вовсе не нашла их неприятными. Тонкий, чуть хищный нос, высокие скулы, глаза необычного для местных мужчин разреза, только цвета такого же холодного, как и у всех. Как же сильно застилает взор предубеждение. Оно отравляло сейчас и душу Асвейг, но на короткий миг ей словно удалось взглянуть на него по-другому И понять, отчего та воительница так за него переживала. Но наваждение тут же прошло.

— Можешь носить. Но тогда не жалуйся, если рабыни побьют тебя, — он пожал плечами.

Словно на самом деле ему было на нее плевать. Впрочем, верно, так и есть.

— Спасибо.

Ингольв, уже собравшись уходить, приостановился.

Ты, наверное, считаешь, если я не допытываюсь насчет твоих умений в колдовстве, то меня это не беспокоит, — предупредил он напоследок. — Но я наблюдаю за тобой, Асвейг.

— Я поняла.

— Славно.

Он махнул рукой на дверь, молча приказывая убираться прочь.

Асвейг с облегчением вышла. Когда она находилась рядом с ИНГОЛЬБОМ, неизменно ей становилось не по себе. И амулет временами, в моменты особого гнева, начинал раскаляться или вздрагивать. А такое за все три зимы, что она прожила в Гокстаде, случалось всего несколько раз.

Но даже спокойно дойти до рабской хижины ей не дали. Навстречу тут же попался неизменный Вефаст, который и окатил ее сегодня водой из ведра. Словно преследует, в самом деле!

— Хозяйка не велит медлить. Нужно выпечь достаточно хлебов для сегодняшнего пира.

Он не притронулся, не повысил голоса, но дал понять, что ему лучше не перечить. Асвейг только тоскливо посмотрела в сторону хижины и пошла за ним. Даже стало любопытно поглядеть на эту хозяйку, которая уже успела распорядиться насчет работы для новых треллей.

— А что, тот невольник, что прибыл со мной. Гагар. Кто забрал его? Брути коротко оглянулся.

— Ярл Сигфаст хотел забрать. Но он заявил, что никуда от своей хозяйки не уйдет. И могут хоть в землю его зарыть прямо на месте, — он усмехнулся, показалось, с долей уважения.

Но от его слов внутри все сжалось в комок. Опять он за старое. Если Оттар, бывало, спускал ему мелкое упрямство, то новые хозяева вряд ли станут это терпеть.

— И?

— Получил пару хороших ударов в живот, — брути снова отвернулся. — Полежал немного. Уже работает. Через пару дней отбудет в поместье Сигфаста.

Асвейг вздохнула. Не хотелось отпускать Гагара далеко: все же последняя связь со старой жизнью и напоминание, что нельзя терять надежду на то, чтобы все исправить. Да и с ним рядом как-то спокойнее.

Вновь закрутились в голове мысли, предлагающие наперебой способы удержать трелля здесь, один другого безумнее и опаснее. И хотелось выть от бессилия что-либо сделать. Она теперь не госпожа — сама прав и слова имеет здесь не больше камня на дороге.

К вечеру, вдоволь напотевшись при выпекании хлебов и чувствуя себя почти так же, как если бы сама побывала в огне, Асвейг едва не валилась с ног. Не то чтобы 8 свое время в поместье Оттара она прохлаждалась без работы. Но самая тяжелая, конечно, доставалась рабыням. Едва проглотив миску ячменной каши, она уже подумала было, что сможет скоро лечь спать. А там еще пара дней — и тело привыкнет, станет легче. Но только она перевела дух, как кто-то заглянул в хижину и гаркнул:

— Асвейг! Пошли в длинный дом! — знакомый голос, от которого хотелось заткнуть уши. Вот же надоел за день — сил нет!

— Да она у нас прямо нарасхват, — ехидно хмыкнула русоволосая невольница, что сидела у противоположной стены.

И переглянулась с соседкой. Та ответила ей такой же ухмылкой.

— Это пока она свеженькая. Ингольв за нее возьмется — поистреплется, поди.

— Заткнули рты! — рявкнул Вефаст, гневно сверкая глазами.

Женщины притихли, уставившись в СБОИ полупустые миски. Асвейг остро захотелось швырнуть свою либо в них, либо в пришедшего надзирателя. Но она несколько раз глубоко вздохнула и встала. Неспешно оправила платье, чувствуя нетерпеливый взгляд брути, и настолько надменно, насколько могла, глянула на соседок.

В длинном доме вовсю шумел пир. Мужи успели изрядно выхлестать пива и меда. Конунг даже достал вино из своих запасов, хотя оно казалось каплей в море того, что уже было выпито. Сам Белая Кость и ярл Сигфаст, чьи зычные команды на корабле не раз заставляли вздрогнуть, разговаривали так нарочито серьезно, как разговаривают только сильно захмелевшие мужчины. Громко спорили между собой сыновья Радвальда, кажется, старший из них и какой-то из средних. А уж о том, чтобы вспомнить их имена, и речи не шло. Мрачно вперившись в стол перед своим носом, рядом с ними сидел Ингольв. Лейви нигде видно не было: знать, еще не совсем поправился. А Эйнар отвернувшись от друга, держал за руку еще незнакомую Асвейг рабыню и настойчиво тянул себе. Та не слишком охотно сопротивлялась: и не свободная девица, чтобы артачиться, и видно — наружность воина ее совсем не отталкивала.