Проклятие валькирии

— Твоего согласия на это не требуется, — буркнул Альвин. — И ждать долго не придется, все, кто нужно, уже здесь.

— И тебе запрещается покидать поместье до проведения тинга, — напомнил Фадир.

— Не то чтобы я боялся, что ты сбежишь…

— Я не сбегу.

Странно, но Инголье не опасался за свою судьбу. Мало кто в Скодубрюнне любил Эйнара, а потому ждать, что потребуют казни его убийцы, стоило, но не слишком. Альвин захочет мести, но по закону ему дадут время обдумать все, что случилось, и усмирить первый гнев. Только бы не произошло ничего столь же неожиданного, как выходка бывшего побратима и его сестры, которая, лишь став хозяйкой, поспешила расправиться с Асвейг.

Ингольва отпустили, не поставив к нему никаких соглядатаев. Если он еще хоть немного печется о своей чести, то сбегать не станет. Весть о том, что произошло ночью после счастливой свадьбы молодого конунга, мгновенно разлетелась по Скодубрюнне, когда ей позволили это сделать. Как только все хирдманны и хевдинги проснулись и нашли в себе силы встать с постелей, о тинге, что должен был состояться завтра, всех известили незамедлительно. Эйнара вынесли из вновь опустевшего дома и так же, как когда-то Радвальда, уложили в шатре, в стороне от живых. Ингольв тоже старался не показываться им на глаза, хоть особо и не скрывался. Потому Лейви скоро нашел его, и уже издалека его взгляд дал понять, что друг считает поступок, совершенный ночью, очень неосмотрительным.

— Вещи собираешь? — хмыкнул он, усаживаясь рядом на лавку в доме хирдманнов. Ингольв мрачно глянул на него, не оценив шутки.

— Что мне нынче собирать? Оружие — на поясе, одежда — на мне.

Скальд хмыкнул, опустив локти на колени и сцепив перед собой руки. Оба они помолчали, размышляя каждый о своем.

— Я вроде как обязан Хакону сохраненной жизнью. И мне нужно будет остаться здесь, когда тебя изгонят, — вновь заговорил Лейви.

Надо же, а Инголье о том не подумал. Как свободный человек, скальд мог уйти из хирда в любой миг. Но вот милость конунга заставляла его не дергаться с места раньше времени.

— Я понимаю.

Лейви покачал головой и встал.

— Скажи только, мой несдержанный друг, эта девушка и правда стоила того, что ты сделал?

Ингольв задумался лишь на миг, пытаясь взглянуть на случившееся со стороны. И потому вопрос скальда показался ему справедливым.

— Я не жалею о том, что сделал. И да, она стоила этого. Она стоила и того, чтобы я после разрезал его на куски и скормил псам, — он замолчал и добавил, чуть помедлив. — Но это было бы уже лишним.

— Тогда пошли.

Лейви махнул рукой, призывая идти за ним. Удивленно глянув ему в спину, Ингольв пошел следом, гадая, что тот задумал. Они прошли на дальний конец двора, хорошо сокрытый от постороннего взгляда всеми домами и сараями, что стояли кругом. И неожиданно оказалось, что там собрались многие хирдманны. Завидев идущего впереди Лейви, они заговорили громче, но смолкли, словно вспомнили о чем-то. Или побоялись поднимать лишний шум.

— Ты что, решил устроить мне пышные проводы? — подозрительно озираясь, шепнул Ингольв.

— Я не настолько сентиментален, — улыбаясь во весь рот, бросил тот через плечо.

Но других вопросов задавать не понадобилось, когда воины расступились, открывая взору воткнутые в землю, покрытые рунами копья, на которых, опасно прогибаясь посередине, висел солидный кусок дерна.

— Я не смогу уйти, если понадобится, из-за обязательств перед конунгом. Но я не смогу остаться, если изгонят моего побратима, — торжественно повышая голос, словно собрался рассказывать сагу, возвестил Лейви.

Ингольв только и нашелся, что усмехнуться и хлопнуть скальда ладонью по плечу, дивясь его сообразительности. У него не осталось братьев, которые могли бы последовать за ним в изгнание. Да и вряд ли захотели бы. У него не осталось побратима, который предал его, а после им же и был убит. Но Лейви готов был разделить с ним груз всего, что случилось в жизни за последние недели, и от этого становилось светлее на душе, а за спиной словно вставала несметная рать, готовая поддержать в любом сражении.

Ингольв молча шагнул под навес дерна и, сняв с пояса нож, разрезал ладонь, не жалея. Кровь щедро заструилась по пальцам и закапала на вскрытую землю. Одобрительный гомон пронесся среди хирдманнов, решивших стать свидетелями рождения побратимов. Лейви, на ходу полоснув себя по руке своим клинком, встал рядом с ним.

— Ингольв Радвальдссон, клянусь быть тебе братом, делить с тобой невзгоды и радоваться победам. Мстить вместе с тобой и за все обиды, нанесенные тебе. Сражаться плечом к плечу и пировать за одним столом. В Мидгарде или в чертогах Вальгаллы, — глухо, ничуть не красуясь, проговорил скальд.

Ингольв и вполовину не умел так ладно слова друг с другом складывать, как он, да и что тут прибавить?

— Я буду тебе верным побратимом, Лейви Слоурсон, — крепко сжимая его ладонь, кивнул он, глядя тому в глаза.